Неточные совпадения
Пригласил отец этого молодца не
то чтоб из страху пред капитаном, характера он был весьма неробкого, а так лишь, на всякий случай, более чтоб иметь
свидетеля.
Между
тем она усадила Петра Ильича и села сама против него. Петр Ильич вкратце, но довольно ясно изложил ей историю дела, по крайней мере
ту часть истории, которой сам сегодня был
свидетелем, рассказал и о сейчашнем своем посещении Фени и сообщил известие о пестике. Все эти подробности донельзя потрясли возбужденную даму, которая вскрикивала и закрывала глаза руками…
Прибытие же Петра Ильича упредила всего только пятью минутами, так что
тот явился уже не с одними своими догадками и заключениями, а как очевидный
свидетель, еще более рассказом своим подтвердивший общую догадку о
том, кто преступник (чему, впрочем, он, в глубине души, до самой этой последней минуты, все еще отказывался верить).
В
тот же день, вечером, бил и чуть не убил отца и поклялся, что опять приду и убью, при
свидетелях…
Прокурор же вывел лишь одно заключение, что соскакивал человек, «в такой момент и в таком волнении», лишь для
того только, чтобы наверное убедиться: жив или нет единственный
свидетель его преступления.
Между
тем надо было оканчивать дело: следовало неотложно перейти к допросу
свидетелей.
А потому и опустим о
том, как Николай Парфенович внушал каждому призываемому
свидетелю, что
тот должен показывать по правде и совести и что впоследствии должен будет повторить это показание свое под присягой.
Когда подписан был протокол, Николай Парфенович торжественно обратился к обвиняемому и прочел ему «Постановление», гласившее, что такого-то года и такого-то дня, там-то, судебный следователь такого-то окружного суда, допросив такого-то (
то есть Митю) в качестве обвиняемого в том-то и в том-то (все вины были тщательно прописаны) и принимая во внимание, что обвиняемый, не признавая себя виновным во взводимых на него преступлениях, ничего в оправдание свое не представил, а между
тем свидетели (такие-то) и обстоятельства (такие-то) его вполне уличают, руководствуясь такими-то и такими-то статьями «Уложения о наказаниях» и т. д., постановил: для пресечения такому-то (Мите) способов уклониться от следствия и суда, заключить его в такой-то тюремный замок, о чем обвиняемому объявить, а копию сего постановления товарищу прокурора сообщить и т. д., и т. д.
Воротился к себе на кровать, лег да и думаю в страхе: «Вот коли убит Григорий Васильевич совсем, так
тем самым очень худо может произойти, а коли не убит и очнется,
то оченно хорошо это произойдет, потому они будут тогда
свидетелем, что Дмитрий Федорович приходили, а стало быть, они и убили, и деньги унесли-с».
На некотором расстоянии дальше, в глубь залы, начинались места для публики, но еще пред балюстрадой стояло несколько кресел для
тех свидетелей, уже давших свое показание, которые будут оставлены в зале.
Затем был прочитан список лиц, вызванных к судебному следствию,
то есть
свидетелей и экспертов.
Замечу кстати, что этот вопрос — действительно ли Федор Павлович недоплатил чего Мите? — прокурор с особенною настойчивостью предлагал потом и всем
тем свидетелям, которым мог его предложить, не исключая ни Алеши, ни Ивана Федоровича, но ни от кого из
свидетелей не получил никакого точного сведения; все утверждали факт, и никто не мог представить хоть сколько-нибудь ясного доказательства.
Но так как он все-таки до призыва свидетелей-мужиков в находке ста рублей отрицался,
то и показание его о возврате суммы хмельному Мите, естественно, подверглось большому сомнению.
Да и вообще, когда начались
свидетели а décharge, [защиты (фр.).]
то есть вызванные защитником,
то судьба как бы вдруг и даже серьезно улыбнулась Мите и — что всего замечательнее — неожиданно даже для самой защиты.
Но судебный пристав доложил тогда председателю, что, по внезапному нездоровью или какому-то припадку,
свидетель не может явиться сейчас, но только что оправится,
то когда угодно готов будет дать свое показание.
Председатель начал было с
того, что он
свидетель без присяги, что он может показывать или умолчать, но что, конечно, все показанное должно быть по совести, и т. д., и т. д. Иван Федорович слушал и мутно глядел на него; но вдруг лицо его стало медленно раздвигаться в улыбку, и только что председатель, с удивлением на него смотревший, кончил говорить, он вдруг рассмеялся.
— То-то и есть, что не имею
свидетелей. Собака Смердяков не пришлет с
того света вам показание… в пакете. Вам бы все пакетов, довольно и одного. Нет у меня
свидетелей… Кроме только разве одного, — задумчиво усмехнулся он.
Знаю только, что потом, когда уже все успокоилось и все поняли, в чем дело, судебному приставу таки досталось, хотя он и основательно объяснил начальству, что
свидетель был все время здоров, что его видел доктор, когда час пред
тем с ним сделалась легкая дурнота, но что до входа в залу он все говорил связно, так что предвидеть было ничего невозможно; что он сам, напротив, настаивал и непременно хотел дать показание.
Тем не менее идея эта уже несколько раз предстояла ему, и он обдуманно созерцал ее — на это мы имеем факты,
свидетелей и собственное сознание его.
Но скажут мне, может быть, он именно притворился, чтоб на него, как на больного, не подумали, а подсудимому сообщил про деньги и про знаки именно для
того, чтоб
тот соблазнился и сам пришел, и убил, и когда, видите ли,
тот, убив, уйдет и унесет деньги и при этом, пожалуй, нашумит, нагремит, разбудит
свидетелей,
то тогда, видите ли, встанет и Смердяков, и пойдет — ну что же делать пойдет?
Нет, он соскочил именно для
того, чтоб убедиться: жив ли единственный
свидетель его злодеяния?
„Нет, дескать, может ли быть такая чувствительность в такую минуту; это-де неестественно, а соскочил он именно для
того, чтоб убедиться: жив или убит единственный
свидетель его злодеяния, а стало быть,
тем и засвидетельствовал, что он совершил это злодеяние, так как не мог соскочить в сад по какому-нибудь другому поводу, влечению или чувству“.
Убийца соскакивает вниз из предосторожности, чтоб убедиться, жив или нет
свидетель, а между
тем только что оставил в кабинете убитого им отца своего, по свидетельству самого же обвинителя, колоссальную на себя улику в виде разорванного пакета, на котором было написано, что в нем лежали три тысячи.
Но если уж я так кровожаден и жестоко расчетлив, что, убив, соскочил лишь для
того, чтобы посмотреть, жив ли на меня
свидетель или нет,
то к чему бы, кажется, возиться над этою новою жертвою моей целых пять минут, да еще нажить, пожалуй, новых
свидетелей?
Нет, если мы уж так расчетливы и жестокосерды,
то не лучше ли бы было, соскочив, просто огорошить поверженного слугу
тем же самым пестом еще и еще раз по голове, чтоб уж убить его окончательно и, искоренив
свидетеля, снять с сердца всякую заботу?
Он послал было своего младшего брата к отцу просить у него эти три тысячи в последний раз, но, не дождавшись ответа, ворвался сам и кончил
тем, что избил старика при
свидетелях.