Неточные совпадения
Испугалась ужасно: «Не пугайте, пожалуйста, от кого вы слышали?» — «Не беспокойтесь, говорю, никому не
скажу, а вы знаете, что я
на сей счет могила, а вот что хотел я вам только
на сей счет тоже в виде, так
сказать, „всякого случая“ присовокупить: когда потребуют у папаши четыре-то тысячки пятьсот, а у него не окажется, так чем под суд-то, а потом в солдаты
на старости лет угодить, пришлите мне тогда лучше вашу институтку секретно, мне как раз деньги выслали, я ей четыре-то тысячки, пожалуй, и отвалю и в святости секрет сохраню».
— Ну, так и я тогда же подумала! Лжет он мне, бесстыжий, вот что! И приревновал он теперь меня, чтобы потом
на меня свалить. Ведь он дурак, ведь он не умеет концов хоронить, откровенный он ведь такой… Только я ж ему, я ж ему! «Ты, говорит, веришь, что я убил», — это мне-то он говорит, мне-то, это меня-то он тем попрекнул! Бог с ним! Ну постой, плохо этой Катьке будет от меня
на суде! Я там одно такое словечко
скажу… Я там уж все
скажу!
— Вот у меня одна книга, я читала про какой-то где-то
суд, и что жид четырехлетнему мальчику сначала все пальчики обрезал
на обеих ручках, а потом распял
на стене, прибил гвоздями и распял, а потом
на суде сказал, что мальчик умер скоро, чрез четыре часа. Эка скоро! Говорит: стонал, все стонал, а тот стоял и
на него любовался. Это хорошо!
— Ты это про что? — как-то неопределенно глянул
на него Митя, — ах, ты про
суд! Ну, черт! Мы до сих пор все с тобой о пустяках говорили, вот все про этот
суд, а я об самом главном с тобою молчал. Да, завтра
суд, только я не про
суд сказал, что пропала моя голова. Голова не пропала, а то, что в голове сидело, то пропало. Что ты
на меня с такою критикой в лице смотришь?
— Только одно, —
сказал Алеша, прямо смотря ей в лицо, — чтобы вы щадили себя и не показывали ничего
на суде о том… — он несколько замялся, — что было между вами… во время самого первого вашего знакомства… в том городе…
— Не могу я тут поступить как надо, разорвать и ей прямо
сказать! — раздражительно произнес Иван. — Надо подождать, пока
скажут приговор убийце. Если я разорву с ней теперь, она из мщения ко мне завтра же погубит этого негодяя
на суде, потому что его ненавидит и знает, что ненавидит. Тут все ложь, ложь
на лжи! Теперь же, пока я с ней не разорвал, она все еще надеется и не станет губить этого изверга, зная, как я хочу вытащить его из беды. И когда только придет этот проклятый приговор!
Да и не могли вы меня потом преследовать вовсе, потому что я тогда все и рассказал бы
на суде-с, то есть не то, что я украл аль убил, — этого бы я не сказал-с, — а то, что вы меня сами подбивали к тому, чтоб украсть и убить, а я только не согласился.
— Завтра их
на суде покажу, —
сказал он.
Скажу вперед, и
скажу с настойчивостью: я далеко не считаю себя в силах передать все то, что произошло
на суде, и не только в надлежащей полноте, но даже и в надлежащем порядке.
«Насчет же мнения ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был смотреть
на дам, а не прямо пред собою,
скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу
суда, в которой решается его участь, не должен был так неподвижно смотреть пред собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я утверждаю, что он должен был смотреть не налево
на дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
О большой, громадной услуге я попрошу вас, гг. эксперты, и, если вы чувствуете в себе хоть немного человека, вы не откажете в ней. Надеюсь, мы достаточно поняли друг друга, настолько, чтобы не верить друг другу. И если я попрошу вас
сказать на суде, что я человек здоровый, то менее всего поверю вашим словам я. Для себя вы можете решать, но для меня никто не решит этого вопроса:
Колосов еще раза два был у Тани, и после каждого посещения предстоящая защита казалась ему все труднее. Ну, что он
скажет на суде? Ведь надо рассказать все, что есть горького и несправедливого на свете, рассказать о вечной, неумолкающей борьбе за жизнь, о стонах побежденных и победителей, одной грудой валяющихся на кровавом поле… Но разве об этих стонах можно рассказать тому, кто сам их не слышал и не слышит?
Неточные совпадения
Вот, некогда,
на берегу морском, // При стаде он своём // В день ясный сидя // И видя, // Что
на Море едва колышется вода // (Так Море присмирело), // И плавно с пристани бегут по ней
суда: // «Мой друг!»
сказал: «опять ты денег захотело, // Но ежели моих — пустое дело!
— Я Николая Петровича одного
на свете люблю и век любить буду! — проговорила с внезапною силой Фенечка, между тем как рыданья так и поднимали ее горло, — а что вы видели, так я
на Страшном
суде скажу, что вины моей в том нет и не было, и уж лучше мне умереть сейчас, коли меня в таком деле подозревать могут, что я перед моим благодетелем, Николаем Петровичем…
Красавина. Что же станешь
на суде говорить? Какие во мне пороки станешь доказывать? Ты и слов-то не найдешь; а и найдешь, так складу не подберешь! А я и то
скажу, и другое
скажу; да слова-то наперед подберу одно к другому. Вот нас с тобой сейчас и решат: мне превелегию
на листе напишут…
— Боже мой, если б я знал, что дело идет об Обломове, мучился ли бы я так! —
сказал он, глядя
на нее так ласково, с такою доверчивостью, как будто у ней не было этого ужасного прошедшего.
На сердце у ней так повеселело, стало празднично. Ей было легко. Ей стало ясно, что она стыдилась его одного, а он не казнит ее, не бежит! Что ей за дело до
суда целого света!
— И лень, и претит. Одна умная женщина мне
сказала однажды, что я не имею права других судить потому, что «страдать не умею», а чтобы стать судьей других, надо выстрадать себе право
на суд. Немного высокопарно, но в применении ко мне, может, и правда, так что я даже с охотой покорился суждению.