Неточные совпадения
Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего
пола, которая в столицах, по обыкновению,
с утра до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и той же просьбы о переводах
с французского или о переписке.
Безобразничать
с женским
полом любил не то что по-прежнему, а даже как бы и отвратительнее.
Но убранство комнат также не отличалось особым комфортом: мебель была кожаная, красного дерева, старой моды двадцатых годов; даже
полы были некрашеные; зато все блистало чистотой, на окнах было много дорогих цветов; но главную роскошь в эту минуту, естественно, составлял роскошно сервированный стол, хотя, впрочем, и тут говоря относительно: скатерть была чистая, посуда блестящая; превосходно выпеченный хлеб трех сортов, две бутылки вина, две бутылки великолепного монастырского меду и большой стеклянный кувшин
с монастырским квасом, славившимся в околотке.
Робок, наг и дик скрывался
Троглодит в пещерах скал,
По
полям номад скитался
И
поля опустошал.
Зверолов,
с копьем, стрелами,
Грозен бегал по лесам…
Горе брошенным волнами
К неприютным берегам!
Тут дьявол
с Богом борется, а
поле битвы — сердца людей.
Но женский
пол он, кажется, так же презирал, как и мужской, держал себя
с ним степенно, почти недоступно.
Но тот поднял обе руки и вдруг схватил старика за обе последние космы волос его, уцелевшие на висках, дернул его и
с грохотом ударил об
пол.
— Слушай, я разбойника Митьку хотел сегодня было засадить, да и теперь еще не знаю, как решу. Конечно, в теперешнее модное время принято отцов да матерей за предрассудок считать, но ведь по законам-то, кажется, и в наше время не позволено стариков отцов за волосы таскать, да по роже каблуками на
полу бить, в их собственном доме, да похваляться прийти и совсем убить — все при свидетелях-с. Я бы, если бы захотел, скрючил его и мог бы за вчерашнее сейчас засадить.
Да и нельзя воротиться-то, потому на нас, как каторжная, работает — ведь мы ее как клячу запрягли-оседлали, за всеми ходит, чинит, моет,
пол метет, маменьку в постель укладывает, а маменька капризная-с, а маменька слезливая-с, а маменька сумасшедшая-с!..
А я тебе,
с своей стороны, за это тоже одно обещание дам: когда к тридцати годам я захочу «бросить кубок об
пол», то, где б ты ни был, я таки приду еще раз переговорить
с тобою… хотя бы даже из Америки, это ты знай.
Все тогда встали
с мест своих и устремились к нему; но он, хоть и страдающий, но все еще
с улыбкой взирая на них, тихо опустился
с кресел на
пол и стал на колени, затем склонился лицом ниц к земле, распростер свои руки и, как бы в радостном восторге, целуя землю и молясь (как сам учил), тихо и радостно отдал душу Богу.
Да как вспомню вдруг, что ничего-то я ему не сделаю, а он-то надо мной смеется теперь, а может, и совсем забыл и не помнит, так кинусь
с постели на
пол, зальюсь бессильною слезой и трясусь-трясусь до рассвета.
— А и впрямь простила, — вдумчиво произнесла Грушенька. — Экое ведь подлое сердце! За подлое сердце мое! — схватила она вдруг со стола бокал, разом выпила, подняла его и
с размаха бросила на
пол. Бокал разбился и зазвенел. Какая-то жестокая черточка мелькнула в ее улыбке.
На другой же день после разговора своего
с Алешей в
поле, после которого Митя почти не спал всю ночь, он явился в дом Самсонова около десяти часов утра и велел о себе доложить.
В комнате, в которой лежал Федор Павлович, никакого особенного беспорядка не заметили, но за ширмами, у кровати его, подняли на
полу большой, из толстой бумаги, канцелярских размеров конверт
с надписью: «Гостинчик в три тысячи рублей ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти», а внизу было приписано, вероятно уже потом, самим Федором Павловичем: «и цыпленочку».
Со следователем же познакомиться еще не успел, но, однако, встречал и его и даже говорил
с ним раз или два, оба раза о женском
поле.
— Мы нашли его лежащим на
полу, навзничь, в своем кабинете,
с проломленною головой, — проговорил прокурор.
— Как же-с, видим, но мы денег уже в нем не нашли, он был пустой и валялся на
полу, у кровати, за ширмами.
Караулить дом Коля не боялся,
с ним к тому же был Перезвон, которому повелено было лежать ничком в передней под лавкой «без движений» и который именно поэтому каждый раз, как входил в переднюю расхаживавший по комнатам Коля, вздрагивал головой и давал два твердые и заискивающие удара хвостом по
полу, но увы, призывного свиста не раздавалось.
—
С теленка,
с настоящего теленка-с, — подскочил штабс-капитан, — я нарочно отыскал такого, самого-самого злющего, и родители его тоже огромные и самые злющие, вот этакие от
полу ростом… Присядьте-с, вот здесь на кроватке у Илюши, а не то здесь на лавку. Милости просим, гость дорогой, гость долгожданный…
С Алексеем Федоровичем изволили прибыть-с?
— То-то; Феня, Феня, кофею! — крикнула Грушенька. — Он у меня уж давно кипит, тебя ждет, да пирожков принеси, да чтобы горячих. Нет, постой, Алеша, у меня
с этими пирогами сегодня гром вышел. Понесла я их к нему в острог, а он, веришь ли, назад мне их бросил, так и не ел. Один пирог так совсем на
пол кинул и растоптал. Я и сказала: «Сторожу оставлю; коли не съешь до вечера, значит, тебя злость ехидная кормит!» —
с тем и ушла. Опять ведь поссорились, веришь тому. Что ни приду, так и поссоримся.
Это было письмо, написанное Митей в пьяном виде к Катерине Ивановне, в тот самый вечер, когда он встретился в
поле с Алешей, уходившим в монастырь, после сцены в доме Катерины Ивановны, когда ее оскорбила Грушенька.
Будь это опытный убийца и именно убийца
с целью одного грабежа, — ну, оставил ли бы он обложку конверта на
полу, в том виде, как нашли ее подле трупа?
И вот, захватив пакет, которого он прежде никогда не видал, он и рвет обложку, чтоб удостовериться, есть ли деньги, затем бежит
с деньгами в кармане, даже и подумать забыв, что оставляет на
полу колоссальнейшее на себя обвинение в виде разорванной обложки.
Давеча я был даже несколько удивлен: высокоталантливый обвинитель, заговорив об этом пакете, вдруг сам — слышите, господа, сам — заявил про него в своей речи, именно в том месте, где он указывает на нелепость предположения, что убил Смердяков: „Не было бы этого пакета, не останься он на
полу как улика, унеси его грабитель
с собою, то никто бы и не узнал в целом мире, что был пакет, а в нем деньги, и что, стало быть, деньги были ограблены подсудимым“.
Она страдала за свое «предательство» на суде, и Алеша предчувствовал, что совесть тянет ее повиниться, именно перед ним, перед Алешей, со слезами, со взвизгами,
с истерикой,
с битьем об
пол.