Неточные совпадения
После нескольких минут он опять, влекомый
тою же непреодолимою силой,
повернулся посмотреть, глядят ли на него или нет, и увидел, что Lise, совсем почти свесившись из кресел, выглядывала на него сбоку и ждала изо всех сил, когда он поглядит; поймав же его взгляд, расхохоталась так, что даже и старец не выдержал...
Дмитрий Федорович встал, в волнении шагнул шаг и другой, вынул платок, обтер со лба пот, затем сел опять, но не на
то место, где прежде сидел, а на другое, на скамью напротив, у другой стены, так что Алеша должен был совсем к нему
повернуться.
— Монах в гарнитуровых штанах! — крикнул мальчик, все
тем же злобным и вызывающим взглядом следя за Алешей, да кстати и став в позу, рассчитывая, что Алеша непременно бросится на него теперь, но Алеша
повернулся, поглядел на него и пошел прочь. Но не успел он сделать и трех шагов, как в спину его больно ударился пущенный мальчиком самый большой булыжник, который только был у него в кармане.
— Монах на монастырь просит, знал к кому прийти! — громко между
тем проговорила стоявшая в левом углу девица. Но господин, подбежавший к Алеше, мигом
повернулся к ней на каблуках и взволнованным срывающимся каким-то голосом ей ответил...
Иван Федорович опять остановился и опять быстро
повернулся к Смердякову. Но и с
тем точно что случилось. Вся фамильярность и небрежность его соскочили мгновенно; все лицо его выразило чрезвычайное внимание и ожидание, но уже робкое и подобострастное: «Не скажешь ли, дескать, еще чего, не прибавишь ли», — так и читалось в его пристальном, так и впившемся в Ивана Федоровича взгляде.
Вы понимаете, что это для нее! — рявкнул он вдруг на всю залу, поклонился, круто
повернулся и
теми же скорыми, аршинными шагами, не оборачиваясь, устремился к выходу.
Ну там еще про себя, внутри, в глубине сердца своего виновен — но это уж не надо писать, —
повернулся он вдруг к писарю, — это уже моя частная жизнь, господа, это уже вас не касается, эти глубины-то сердца
то есть…
— Да уж вы не насмехаетесь ли надо мной? — спросил Митя, высокомерно глянув на допросчика, но
тот не мигнул даже глазом. Митя судорожно
повернулся, сел верхом на стул и размахнулся рукой...
— Стой ты, эй! Какого
те Сабанеева? — опомнился парень, весь опять заволновавшись. — Это он чего такого говорил? —
повернулся он вдруг к торговкам, глупо смотря на них.
Он тотчас же и прежде всего обратился к сидевшей в своем кресле супруге штабс-капитана (которая как раз в
ту минуту была ужасно как недовольна и брюзжала на
то, что мальчики заслонили собою постельку Илюши и не дают ей поглядеть на новую собачку) и чрезвычайно вежливо шаркнул пред нею ножкой, а затем,
повернувшись к Ниночке, отдал и ей, как даме, такой же поклон.
— Ну, кто же основал? — надменно и свысока
повернулся к нему Коля, уже по лицу угадав, что
тот действительно знает, и, разумеется, тотчас же приготовившись ко всем последствиям. В общем настроении произошел, что называется, диссонанс.
— Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, — разом отчеканил мальчик и в один миг весь покраснел, так покраснел, что на него жалко стало смотреть. Но мальчики все на него глядели в упор, глядели целую минуту, и потом вдруг все эти глядящие в упор глаза разом
повернулись к Коле.
Тот с презрительным хладнокровием все еще продолжал обмеривать взглядом дерзкого мальчика.
Он встал с очевидным намерением пройтись по комнате. Он был в страшной тоске. Но так как стол загораживал дорогу и мимо стола и стены почти приходилось пролезать,
то он только
повернулся на месте и сел опять.
То, что он не успел пройтись, может быть, вдруг и раздражило его, так что он почти в прежнем исступлении вдруг завопил...
И тогда я вспомнил мою счастливую молодость и бедного мальчика на дворе без сапожек, и у меня
повернулось сердце, и я сказал: «Ты благодарный молодой человек, ибо всю жизнь помнил
тот фунт орехов, который я тебе принес в твоем детстве».
— Простила или нет? — пролепетал наконец Митя и в
тот же миг,
повернувшись к Алеше, с искаженным от радости лицом прокричал ему...
Неточные совпадения
—
То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери,
повернулась было. — Светское мнение было бы
то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и,
повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому. При словах мужика о
том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо
повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с
той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Повернувшись опять к аналою, священник с трудом поймал маленькое кольцо Кити и, потребовав руку Левина, надел на первый сустав его пальца. «Обручается раб Божий Константин рабе Божией Екатерине». И, надев большое кольцо на розовый, маленький, жалкий своею слабостью палец Кити, священник проговорил
то же.
— Ах, ужаснее всего мне эти соболезнованья! — вскрикнула Кити, вдруг рассердившись. Она
повернулась на стуле, покраснела и быстро зашевелила пальцами, сжимая
то тою,
то другою рукой пряжку пояса, которую она держала. Долли знала эту манеру сестры перехватывать руками, когда она приходила в горячность; она знала, как Кити способна была в минуту горячности забыться и наговорить много лишнего и неприятного, и Долли хотела успокоить ее; но было уже поздно.