Неточные совпадения
Вообще жизнь свою редко
кто рассказывал, да и любопытство было не в моде, как-то не в обычае, не принято.
Попробуй
кто не из каторжных упрекнуть арестанта его преступлением, выбранить его (хотя, впрочем, не в русском духе попрекать преступника) — ругательствам не будет конца.
С другой стороны,
кто может сказать, что выследил глубину этих погибших сердец и прочел в них сокровенное от всего света?
Кто не имел мастерства, промышлял другим образом.
Он был до того незлобив и уживчив, что во все время своего пребывания в остроге ни с
кем не поссорился.
— Да и оба хороши! Один за фунт хлеба в острог пришел, а другой — крыночная блудница, […крыночная блудница… — Прозвище тех,
кто попал в Сибирь за пустяковую вину.] у бабы простокишу поел, […простокишу поел… — Бежал из острога и тут же был пойман.] за то и кнута хватил.
— Ты бивал! Да
кто меня прибьет, еще тот не родился; а
кто бивал, тот в земле лежит.
Аким Акимыч схитрил и не показал даже виду, что знает,
кто злоумышленник.
— Кантонист — солдатский сын, со дня рождения числившийся за военным ведомством и обучавшийся в низшей военной школе.] другой из черкесов, третий из раскольников, четвертый православный мужичок, семью, детей милых оставил на родине, пятый жид, шестой цыган, седьмой неизвестно
кто, и все-то они должны ужиться вместе во что бы ни стало, согласиться друг с другом, есть из одной чашки, спать на одних нарах.
Замечали тоже, что он почти ни с
кем никогда не говорил.
Умирая, он говорил, что не имел ни на
кого зла, а хотел только пострадать.
Обедают не вместе, а как попало,
кто раньше пришел; да и кухня не вместила бы всех разом. Я попробовал щей, но с непривычки не мог их есть и заварил себе чаю. Мы уселись на конце стола. Со мной был один товарищ, так же, как и я, из дворян. [Со мной был один товарищ, так же, как и я, из дворян. — Это был сосланный вместе с Достоевским в Омск на четыре года поэт-петрашевец С. Ф. Дуров (1816–1869).]
— Калачи, калачи! — кричал он, входя в кухню, — московские, горячие! Сам бы ел, да денег надо. Ну, ребята, последний калач остался: у
кого мать была?
— Про
кого они говорят? — спросил я поляка, сидевшего рядом со мною.
Но всего чаще их крали: ни на
кого нельзя было положиться.
Арестант, например печник, полезет на печь:
кто увидит, что он там делает?
Разве
кто другой оденет его хорошо, иногда даже в красную рубашку, и Сироткин, видимо, рад обновке: ходит по казармам, себя показывает.
Он не пил, в карты не играл, почти ни с
кем не ссорился.
— Слышал я это, Сироткин, да не верю. Ну,
кого ты мог убить?
Был всегда тих, ни с
кем никогда не ссорился и избегал ссор, но как будто от презрения к другим, как будто считая себя выше всех остальных; говорил очень мало и был как-то преднамеренно несообщителен.
Именно: что все не арестанты,
кто бы они ни были, начиная с непосредственно имеющих связь с арестантами, как то: конвойных, караульных солдат, до всех вообще, имевших хоть какое-нибудь дело с каторжным бытом, — как-то преувеличенно смотрят на арестантов.
Кому случалось встречать когда-нибудь подсудимых арестантов, тот, вероятно, надолго запомнил их изможденные, худые и бледные лица, лихорадочные взгляды.
Кто засел тачать сапоги,
кто шить какую-нибудь одежу.
Чеченец был мрачное и угрюмое существо; почти ни с
кем не говорил и постоянно смотрел вокруг себя с ненавистью, исподлобья и с отравленной, злобно-насмешливой улыбкой.
Но ссор он ни с
кем не имел: его все любили и все ласкали.
— Очень хочу. Да у
кого выучиться?
«Везде есть люди дурные, а между дурными и хорошие, — спешил я подумать себе в утешение, —
кто знает?
Это был тот самый контрабандист, высокий, здоровый малый, о котором уже я упоминал; трус до всего, особенно до розог, смирный, безответный, ласковый со всеми, ни с
кем никогда не поссорившийся, но который не мог не проносить вина, несмотря на всю свою трусость, по страсти к контрабанде.
Коли можно будет отказываться от обещания и нарушать сделанный торг, уже взявши деньги, —
кто же будет его потом исполнять?
Объявляется всей партии; ну, там
кого еще следует тоже дарят и поят, если надо.
Напротив, А-в, догадавшись, с
кем имеет дело, тотчас же уверил его, что он сослан совершенно за противоположное доносу, почти за то же, за что сослан был и М. М. страшно обрадовался товарищу, другу.
Но
кто же бы вздумал бежать явно?
— Я и вправду, братцы, изнеженный человек, — отвечал с легким вздохом Скуратов, как будто раскаиваясь в своей изнеженности и обращаясь ко всем вообще и ни к
кому в особенности, — с самого сызмалетства на черносливе да на пампрусских булках испытан (то есть воспитан. Скуратов нарочно коверкал слова), родимые же братцы мои и теперь еще в Москве свою лавку имеют, в прохожем ряду ветром торгуют, купцы богатеющие.
—
Кому Лука, а тебе Лука Кузьмич, — нехотя отозвался маленький и тоненький арестантик с востреньким носиком.
—
Кому Лука Кузьмич, а тебе дядюшка.
Кто как с собой позволял обходиться: человек добродушный и без затей тотчас же подвергался унижению.
— И
кто догадался ломать эту барку? — промолвил один как бы про себя, ни к
кому, впрочем, не обращаясь. — Щепок, что ль, захотелось?
— А
кто нас не боится, тот и догадался, — заметил другой.
Впрочем, скоро нашлось лекарство: Аким Акимыч указал мне одного арестанта, военного разряда, который за копейку брил собственной бритвой
кого угодно и тем промышлял.
Тут, положим, тоже жизнь — острожная, каторжная; но
кто бы ни был каторжник и на какой бы срок он ни был сослан, он решительно, инстинктивно не может принять свою судьбу за что-то положительное, окончательное, за часть действительной жизни.
Но я не смотрел ни на
кого и бодро отправлялся куда-нибудь, например хоть обжигать и толочь алебастр, — одна из первых работ, мною узнанных.
Если он замечал, например, что я ищу уединения, то, поговорив со мной минуты две, тотчас же оставлял меня и каждый раз благодарил за внимание, чего, разумеется, не делал никогда и ни с
кем из всей каторги.
Он ссорился редко, зато и ни с
кем особенно не был дружен, разве только с одним Сироткиным, да и то когда тот был ему нужен.
— Взбудоражил, наконец, я моих хохлов, потребовали майора. А я еще с утра у соседа жулик [Нож. (Примеч. автора.)] спросил, взял да и спрятал, значит, на случай. Рассвирепел майор. Едет. Ну, говорю, не трусить, хохлы! А у них уж душа в пятки ушла; так и трясутся. Вбежал майор; пьяный. «
Кто здесь! Как здесь! Я царь, я и бог!»
Всякий,
кто бы он ни был и как бы он ни был унижен, хоть и инстинктивно, хоть бессознательно, а все-таки требует уважения к своему человеческому достоинству.
Он положил мешок, взмостился на нары и уселся, подобрав под себя ноги, не смея ни на
кого поднять глаза.
На каждого арестанта отпускалось, по условию с хозяином бани, только по одной шайке горячей воды;
кто же хотел обмыться почище, тот за грош мог получить и другую шайку, которая и передавалась в самую баню через особо устроенное для того окошко из передбанника.