Неточные совпадения
А между тем у всякого была своя
повесть, смутная
и тяжелая, как угар от вчерашнего хмеля.
Повторяю, были
и между ними люди сильные, характеры, привыкшие всю жизнь свою ломить
и повелевать, закаленные, бесстрашные.
Этих как-то невольно уважали; они же, с своей стороны, хотя часто
и очень ревнивы были к своей славе, но вообще старались не быть другим в тягость, в пустые ругательства не вступали,
вели себя с необыкновенным достоинством, были рассудительны
и почти всегда послушны начальству — не из принципа послушания, не из сознания обязанностей, а так, как будто по какому-то контракту, сознав взаимные выгоды.
Арестанты презирали его не за преступление, о котором не было
и помину, а за дурь, за то, что не умел
вести себя.
Тут же прочел ему самое подробное наставление, как должно мирному князю
вести себя вперед
и в заключение расстрелял его, о чем немедленно
и донес начальству со всеми подробностями.
Их было несколько человек,
и торговлю свою они
вели беспрерывно
и успешно, несмотря на то, что пьющих
и «гуляющих» было вообще немного, потому что гульба требовала денег, а арестантские деньги добывались трудно.
Видно было, что этот человек мог
повелевать собою безгранично, презирал всякие муки
и наказания
и не боялся ничего на свете.
На родине старший брат его (старших братьев у него было пять; два других попали в какой-то завод) однажды
велел ему взять шашку
и садиться на коня, чтобы ехать вместе в какую-то экспедицию.
Разумеется, я решил, что прежде всего надо поступать прямо, как внутреннее чувство
и совесть
велят.
Все они вообще смирно
ведут себя
и кажутся довольными, а между тем каждому чрезвычайно хочется поскорее высидеть свой срок.
Другая же баня была по преимуществу простонародная, ветхая, грязная, тесная,
и вот в эту-то баню
и повели наш острог.
Вообще же все
вели себя благопристойно, смирно
и как-то не по обыкновенному чинно.
Эти бездарные исполнители закона решительно не понимают, да
и не в состоянии понять, что одно буквальное исполнение его, без смысла, без понимания духа его, прямо
ведет к беспорядкам, да
и никогда к другому не приводило.
Унтер-офицер взял с арестантов слово, что все будет тихо
и вести будут себя хорошо.
Все
вели себя тихо
и чинно.
Барин, мрачный
и озабоченный, бормочет про себя, что он это давно знал,
и велит Кедрилу разложить вещи
и приготовить ужин.
Но барин не теряет духа
и велит ему приготовить ужин.
Затем нас
повели в арестантские палаты, которые были расположены в конце длиннейшего коридора, высокого
и чистого.
Младший унтер-офицер (из госпитального караула)
велел пропустить меня,
и я очутился в длинной
и узкой комнате, по обеим продольным стенам которой стояли кровати, числом около двадцати двух, между которыми три-четыре еще были не заняты.
— Чего! Нет, уж я лучше сапогу поклонюсь, а не лаптю. Отец мой не кланялся
и мне не
велел. Я… я…
— Ну, так ради сиротских слез твоих; но смотри же, в последний раз…
ведите его, — прибавляет он таким мягкосердым голосом, что арестант уж
и не знает, какими молитвами бога молить за такого милостивца.
Оно, кажется, очень поразило его своею неожиданностью; он не верил, что его накажут, до последней минуты
и, когда
повели его по рядам, стал кричать: «Караул!» В госпитале его положили на этот раз уже не в нашу, а, за неимением в ней коек, в другую палату.
По нашему-то месту у нас тотчас же от венца
и в клеть
ведут, а те покамест там пьют.
Весть о ревизоре мигом разносится по острогу. По двору бродят люди
и нетерпеливо передают друг другу известие. Другие нарочно молчат, сохраняя свое хладнокровие,
и тем, видимо, стараются придать себе больше важности. Третьи остаются равнодушными. На казарменных крылечках рассаживаются арестанты с балалайками. Иные продолжают болтать. Другие затягивают песни, но вообще все в этот вечер в чрезвычайно возбужденном состоянии.
Часу в третьем пополудни мы, то есть я
и товарищ мой, прибыли в этот город,
и конвойные прямо
повели нас к нашему повелителю.
— Все отобрать. Отдать им только одно белье,
и то белое, а цветное, если есть, отобрать. Остальное все продать с аукциона. Деньги записать в приход. Арестант не имеет собственности, — продолжал он, строго посмотрев на нас. — Смотрите же,
вести себя хорошо! чтоб я не слыхал! Не то… телес-ным на-казанием! За малейший проступок — р-р-розги!..
Вот этот-то Г-ков очень любил всех нас, дворян,
и под конец
велел мне
и Б-му [А-чуковский…
Наш плац-майор, занимавший тоже казенный дом, в свою очередь потребовал Б-ма
и велел расписать ему все стены
и потолки.
Чем он заслужил такую карьеру, не знаю; но особенного недовольства в нем никогда не замечалось;
вел он себя смирно
и ровно; иногда только напивался как сапожник, но
вел себя
и тут хорошо.
Все они смотрели чрезвычайно независимо
и, как это всегда водится в таких случаях,
вели себя необыкновенно чинно во весь этот вечер: «Ни к чему, значит, придраться нельзя».
Само собою, начальство думало: «Не остались ли в остроге соумышленники бежавших?» —
и велело присматривать, прислушиваться к арестантам.
— Ан врешь! — кричит Скуратов, — это Микитка про меня набухвостил, да
и не про меня, а про Ваську, а меня уж так заодно приплели. Я москвич
и сыздетства на бродяжестве испытан. Меня, как дьячок еще грамоте учил, тянет, бывало, за ухо: тверди «Помилуй мя, боже, по велицей милости твоей
и так дальше…» А я
и твержу за ним: «
Повели меня в полицию по милости твоей
и так дальше…» Так вот я как с самого сызмалетства поступать начал.
Куликов
вел себя по-всегдашнему, то есть солидно, прилично,
и, воротясь после наказания в острог, смотрел так, как будто никогда из него не отлучался.
Точно
весть с того света прилетела ко мне; прежняя жизнь вся ярко
и светло восстала передо мной,
и я старался угадать по прочитанному: много ль я отстал от этой жизни? много ль прожили они там без меня, что их теперь волнует, какие вопросы их теперь занимают?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь
вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила
и солидность в поступках.
Хотя
и взяточник, но
ведет себя очень солидно; довольно сурьёзен; несколько даже резонёр; говорит ни громко, ни тихо, ни много, ни мало.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая
и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет
вести войну,
и министерия-то, вот видите,
и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.
Поехал в город парочкой! // Глядим, везет из города // Коробки, тюфяки; // Откудова ни взялися // У немца босоногого // Детишки
и жена. //
Повел хлеб-соль с исправником //
И с прочей земской властию, // Гостишек полон двор!
И силы словно прибыло, // Опять: охота, музыка, // Дворовых дует палкою, //
Велит созвать крестьян.