Неточные совпадения
— Да чего обожжешь-то!
Такой же варнак; больше и названья нам
нет… она тебя оберет, да и не поклонится. Тут, брат, и моя копеечка умылась. Намедни сама пришла. Куда с ней деться? Начал проситься к Федьке-палачу: у него еще в форштадте [Форштадт (от нем. Vorstadt) — предместье, слобода.] дом стоял, у Соломонки-паршивого, у жида, купил, вот еще который потом удавился…
Они с любовью смотрели на наши страдания, которые мы старались им не показывать. Особенно доставалось нам сначала на работе, за то, что в нас не было столько силы, как в них, и что мы не могли им вполне помогать.
Нет ничего труднее, как войти к народу в доверенность (и особенно к
такому народу) и заслужить его любовь.
— Смотрю я на Трезорку, — рассказывал он потом арестантам, впрочем, долго спустя после своего визита к майору, когда уже все дело было забыто, — смотрю: лежат пес на диване, на белой подушке; и ведь вижу, что воспаление, что надоть бы кровь пустить, и вылечился бы пес, ей-ей говорю! да думаю про себя: «А что, как не вылечу, как околеет?» «
Нет, говорю, ваше высокоблагородие, поздно позвали; кабы вчера или третьего дня, в это же время,
так вылечил бы пса; а теперь не могу, не вылечу…»
— Какие баре, тут
нет бар;
такие же, как и мы теперь, — мрачно промолвил один, сидевший в углу арестант. До сих пор он не проговорил слова.
— Что на меня! Она
такая красавица, что по всему Дагестану
нет лучше. Ах, какая красавица моя сестра! Ты не видал
такую! У меня и мать красавица была.
Нет, лучше пожар, лучше мор и голод, чем
такой человек в обществе!
Он слушал, не раздражаясь, даже очень смирно; соглашался, что Библия очень полезная книга, искренно жалел, что ее у меня теперь
нет, но вовсе не сожалел о том, что украл ее; он глядел с
такою самоуверенностью, что я тотчас же и перестал браниться.
Я было сначала того да сего, а она мне: «
Нет, этого не моги, Саша, потому я хочу всю невинность свою сохранить, чтоб тебе же достойной женой быть», и только ласкается, смеется таково звонко… да чистенькая
такая была, я уж и не видал
таких, кроме нее.
А что он, хорош?» — «
Нет, говорит, пожилой
такой, с длинным носом…» Даже сама рассмеялась.
Тут актеры, настоящие актеры, господские комедии играют;
такого театра и в городе
нет.
И уж, разумеется, они понимали, что больному, кто бы он ни был, арестант ли,
нет ли, нужен
такой же, например, свежий воздух, как и всякому другому больному, даже самого высшего чина.
А если
так, если
так мало опасности (то есть по-настоящему совершенно
нет никакой), — для чего
такое серьезное отягощение больных, может быть в последние дни и часы их жизни, больных, которым свежий воздух еще нужней, чем здоровым?
Эта-то вот скаредная последняя тысяча (чтоб ее!..) всех трех первых стоила, и кабы не умер я перед самым концом (всего палок двести только оставалось), забили бы тут же насмерть, ну да и я не дал себя в обиду: опять надул и опять обмер; опять поверили, да и как не поверить, лекарь верит,
так что на двухстах-то последних, хоть изо всей злости били потом,
так били, что в другой раз две тысячи легче, да
нет, нос утри, не забили, а отчего не забили?
Если в нашей палате не было у кого купить, посылали сторожа в другую арестантскую палату, а
нет —
так и в солдатские палаты, в «вольные», как у нас говорили.
—
Нет, не сдурел. А в Т-ке писарек занедолго штуку выкинул: деньги тяпнул казенные, да с тем и бежал, тоже уши торчали. Ну, дали знать повсеместно. А я по приметам-то как будто и подошел,
так вон он и пытал меня: умею ли я писать и как я пишу?
— Зиберта?
Такого и генерала
нет. Знать, в спину он тебе заглянул, Зиберт-то, когда, может, еще только подполковником был, а тебе со страху и показалось, что генерал.
—
Нет, вы меня послушайте, — кричит Скуратов, — потому я женатый человек. Генерал
такой девствительно был на Москве, Зиберт, из немцев, а русский. У русского попа кажинный год исповедовался о госпожинках, и все, братцы, он воду пил, словно утка. Кажинный день сорок стаканов москворецкой воды выпивал. Это, сказывали, он от какой-то болезни водой лечился; мне сам его камардин сказывал.
— Что, дружок, можешь в госпиталь
так дойти али
нет?
Нет, уж лучше ему лошадь запречь. Запречь сейчас лошадь! — закричал он впопыхах унтер-офицеру.
Слов-то не понимает,
так хочет хоть по выражению глаз догадаться, как решили: годится ли конь или
нет?
Нет; важнее всего этого то, что всякий из новоприбывающих в остроге через два часа по прибытии становится
таким же, как и все другие, становится у себя дома,
таким же равноправным хозяином в острожной артели, как и всякий другой.
Военное начальство строже, порядки теснее, всегда в цепях, всегда под конвоем, всегда под замком: а этого
нет в
такой силе в первых двух разрядах.
Неточные совпадения
Хлестаков.
Нет, на коленях, непременно на коленях! Я хочу знать, что
такое мне суждено: жизнь или смерть.
Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь,
так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души
нет и язык как в грязь завязнул.
Нет, господа, увольте, право, увольте!
Городничий.
Нет, черт возьми, когда уж читать,
так читать! Читайте всё!
Хлестаков. Черт его знает, что
такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один
такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего
нет?
Городничий (бьет себя по лбу).Как я —
нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов
таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…