Убеждение, что это не злодей, а простой идиот, который шагает все прямо и ничего не видит, что делается по сторонам, с каждым днем приобретало все больший и
больший авторитет.
А. Волынский был одним из первых в защите в литературной критике философского идеализма, он хотел, чтобы критика была на высоте великой русской литературы, и прежде всего на высоте Достоевского и Л. Толстого, и резко нападал на традиционную русскую критику, Добролюбова, Чернышевского, Писарева, которые все еще пользовались
большим авторитетом в широких кругах интеллигенции.
Брат был для меня
большой авторитет, но все же я знал твердо, что не вернусь ни через полчаса, ни через час. Я не предвидел только, что в первый раз в жизни устрою нечто вроде публичного скандала…
— Будет-с! — произнес решительно Петр Михайлыч. — Человек этот благорасположен ко мне и пользуется между литераторами
большим авторитетом. Я говорю о Федоре Федорыче, — прибавил он, обращаясь к дочери.
Он не играет и не поет, но имеет какое-то отношение и к музыке и к пению, продает где-то чьи-то рояли, бывает часто в консерватории, знаком со всеми знаменитостями и распоряжается на концертах; судит он о музыке с
большим авторитетом, и, я заметил, с ним охотно все соглашаются.
Неточные совпадения
Когда падают старые
авторитеты, когда не верят
больше в суверенитет монархий или демократий, то создается
авторитет и суверенность коллектива, но это всегда означает внутреннюю неосвобожденность человека и некоммюнотарность людей.
Только что мы зажгли свечу под стулом, чтобы снаружи не было видно, и принялись за наш ночной завтрак, раздался стук в наружную дверь; не тот стук, который своей слабостью просит солдата отпереть, который
больше боится, что его услышат, нежели то, что не услышат; нет, это был стук с
авторитетом, приказывающий.
Я давно заметил, что представители ортодоксии и
авторитета, в сущности, никакого
авторитета для себя не признают; они себя считают
авторитетом и обличают в ересях митрополитов и епископов; для себя они признают
большую свободу и отрицают ее лишь для других.
— Подадимте петицию на имя Евгения Константиныча, — предложил Сарматов. — Выскажемся в ней прямо: что так и так, уважая Платона Васильича и прочее, мы не можем
больше оставаться под его руководством. Тут можно наплести и о преуспеянии заводского дела, и о нравственном
авторитете, и о наших благих намерениях. Я даже с своей стороны предложил бы сформулировать эту петицию в виде ультиматума…
— Я моего мнения за
авторитет и не выдаю, — начал он, — и даже очень хорошо понимаю, что нынче пишут к чувствам, к жизни нашей ближе, поучают
больше в форме сатирической повести — это в своем роде хорошо.