Неточные совпадения
Прямо
к ней в залу
вошли, сама вышла
к нам.
— А вот что в передней сидит, такой с проседью, красноватое лицо; я в передней сидел, чтобы
к Ивану Федоровичу
войти.
— Наконец-то удалось
войти… зачем это вы колокольчик привязываете? — весело проговорила она, подавая руку Гане, бросившемуся
к ней со всех ног. — Что это у вас такое опрокинутое лицо? Познакомьте же меня, пожалуйста…
— Но позвольте, что же это наконец значит? — громко заговорил он, строго оглядев вошедших и обращаясь преимущественно
к Рогожину. — Вы не в конюшню, кажется,
вошли, господа, здесь моя мать и сестра…
— Да я удивляюсь, что вы так искренно засмеялись. У вас, право, еще детский смех есть. Давеча вы
вошли мириться и говорите: «Хотите, я вам руку поцелую», — это точно как дети бы мирились. Стало быть, еще способны же вы
к таким словам и движениям. И вдруг вы начинаете читать целую лекцию об этаком мраке и об этих семидесяти пяти тысячах. Право, всё это как-то нелепо и не может быть.
— А я вас именно хотел попросить, не можете ли вы, как знакомый, ввести меня сегодня вечером
к Настасье Филипповне? Мне это надо непременно сегодня же; у меня дело; но я совсем не знаю, как
войти. Я был давеча представлен, но все-таки не приглашен: сегодня там званый вечер. Я, впрочем, готов перескочить через некоторые приличия, и пусть даже смеются надо мной, только бы
войти как-нибудь.
В сущности, он и не доверялся никогда; он рассчитывал на генерала, чтобы только как-нибудь
войти к Настасье Филипповне, хотя бы даже с некоторым скандалом, но не рассчитывал же на чрезвычайный скандал: генерал оказался решительно пьян, в сильнейшем красноречии, и говорил без умолку, с чувством, со слезой в душе.
— Всех, всех впусти, Катя, не бойся, всех до одного, а то и без тебя
войдут. Вон уж как шумят, точно давеча. Господа, вы, может быть, обижаетесь, — обратилась она
к гостям, — что я такую компанию при вас принимаю? Я очень сожалею и прощения прошу, но так надо, а мне очень, очень бы желалось, чтобы вы все согласились быть при этой развязке моими свидетелями, хотя, впрочем, как вам угодно…
Когда Ганя
входил к князю, то был в настроении враждебном и почти отчаянном; но между ним и князем было сказано будто бы несколько каких-то слов, после чего Ганя просидел у князя два часа и все время рыдал прегорько.
Князь намекал на то, что Лебедев хоть и разгонял всех домашних под видом спокойствия, необходимого больному, но сам
входил к князю во все эти три дня чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворял дверь, просовывал голову, оглядывал комнату, точно увериться хотел, тут ли? не убежал ли? и потом уже на цыпочках, медленно, крадущимися шагами, подходил
к креслу, так что иногда невзначай пугал своего жильца.
— Что же вы про тех-то не скажете? — нетерпеливо обратилась Вера
к отцу. — Ведь они, коли так, сами
войдут: шуметь начали. Лев Николаевич, — обратилась она
к князю, который взял уже свою шляпу, — там
к вам давно уже какие-то пришли, четыре человека, ждут у нас и бранятся, да папаша
к вам не допускает.
Она торопливо протянула ему одну еженедельную газету из юмористических и указала пальцем статью. Лебедев, когда еще
входили гости, подскочил сбоку
к Лизавете Прокофьевне, за милостями которой ухаживал, и ни слова не говоря, вынув из бокового своего кармана эту газету, подставил ей прямо на глаза, указывая отчеркнутый столбец. То, что уже успела прочесть Лизавета Прокофьевна, поразило и взволновало ее ужасно.
— Ищу вас, князь. Поджидал вас у дачи Епанчиных, разумеется, не мог
войти. Шел за вами, пока вы шли с генералом.
К вашим услугам, князь, располагайте Келлером. Готов жертвовать и даже умереть, если понадобится.
Господин этот некоторое время смотрел на меня с изумлением, а жена с испугом, как будто в том была страшная диковина, что и
к ним кто-нибудь мог
войти; но вдруг он набросился на меня чуть не с бешенством; я не успел еще пробормотать двух слов, а он, особенно видя, что я одет порядочно, почел, должно быть, себя страшно обиженным тем, что я осмелился так бесцеремонно заглянуть в его угол и увидать всю безобразную обстановку, которой он сам так стыдился.
Он
вошел, затворил дверь, молча посмотрел на меня и тихо прошел в угол
к тому столу, который стоит почти под самою лампадкой.
Только наконец Рогожин встал, так же медленно и внимательно осмотрел меня, как и прежде, когда
вошел, но усмехаться перестал и тихо, почти на цыпочках, подошел
к двери, отворил ее, притворил и вышел.
Идем мы с ним давеча по горячим следам
к Вилкину-с… а надо вам заметить, что генерал был еще более моего поражен, когда я, после пропажи, первым делом его разбудил, даже так, что в лице изменился, покраснел, побледнел, и, наконец, вдруг в такое ожесточенное и благородное негодование
вошел, что я даже и не ожидал такой степени-с.
Я, признаюсь, как дурак ему проговорился сначала; я думал, что он из одного мщения
к князю в мои интересы
войдет; он такая хитрая тварь!
В последние два года про дела своего семейства он знал разве только вообще или понаслышке; подробнее же перестал в них
входить, не чувствуя
к тому ни малейшего призвания.
Кроме Белоконской и «старичка сановника», в самом деле важного лица, кроме его супруги, тут был, во-первых, один очень солидный военный генерал, барон или граф, с немецким именем, — человек чрезвычайной молчаливости, с репутацией удивительного знания правительственных дел и чуть ли даже не с репутацией учености, — один из тех олимпийцев-администраторов, которые знают всё, «кроме разве самой России», человек, говорящий в пять лет по одному «замечательному по глубине своей» изречению, но, впрочем, такому, которое непременно
входит в поговорку и о котором узнается даже в самом чрезвычайном кругу; один из тех начальствующих чиновников, которые обыкновенно после чрезвычайно продолжительной (даже до странности) службы, умирают в больших чинах, на прекрасных местах и с большими деньгами, хотя и без больших подвигов и даже с некоторою враждебностью
к подвигам.
Но разгадка последовала гораздо раньше вечера и тоже в форме нового визита, разгадка в форме новой, мучительной загадки: ровно полчаса по уходе Епанчиных
к нему
вошел Ипполит, до того усталый и изнуренный, что,
войдя и ни слова не говоря, как бы без памяти, буквально упал в кресла и мгновенно погрузился в нестерпимый кашель.
Назавтра явился
к князю и Келлер, повещенный о том, что он шафер. Прежде чем
войти, он остановился в дверях и, как только увидел князя, поднял кверху правую руку с разогнутым указательным пальцем и прокричал в виде клятвы...
Час спустя он уже был в Петербурге, а в десятом часу звонил
к Рогожину. Он
вошел с парадного входа, и ему долго не отворяли. Наконец, отворилась дверь из квартиры старушки Рогожиной, и показалась старенькая, благообразная служанка.
Он еще с тротуара на Литейной заговорил шепотом. Несмотря на всё свое наружное спокойствие, он был в какой-то глубокой внутренней тревоге. Когда
вошли в залу, пред самым кабинетом, он подошел
к окну и таинственно поманил
к себе князя...
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда
войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут
к дурному смотрению или
к неискусству врача.
Растаковский (
входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит бог жизнь вашу и новой четы и даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит
к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (Подходит
к ручке Марьи Антоновны.)
Ударили
к заутрене, // Как в город я
вошла. // Ищу соборной площади, // Я знала: губернаторский // Дворец на площади. // Темна, пуста площадочка, // Перед дворцом начальника // Шагает часовой.
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А в дом
войдем, так из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит
к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты
входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба
к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.