Неточные совпадения
Люди, о которых они знают всю подноготную, конечно, не придумали бы,
какие интересы руководствуют ими, а
между тем многие из них этим знанием, равняющимся целой науке, положительно утешены, достигают самоуважения и даже высшего духовного довольства.
— Ну, стало быть, и кстати, что я вас не пригласил и не приглашаю. Позвольте еще, князь, чтоб уж разом все разъяснить: так
как вот мы сейчас договорились, что насчет родственности
между нами и слова не может быть, — хотя мне, разумеется, весьма было бы лестно, —
то, стало быть…
Мы, конечно, сочтемся, и если вы такой искренний и задушевный человек,
каким кажетесь на словах,
то затруднений и тут
между нами выйти не может.
Маменька их, генеральша Лизавета Прокофьевна, иногда косилась на откровенность их аппетита, но так
как иные мнения ее, несмотря на всю наружную почтительность, с которою принимались дочерьми, в сущности, давно уже потеряли первоначальный и бесспорный авторитет
между ними, и до такой даже степени, что установившийся согласный конклав трех девиц сплошь да рядом начинал пересиливать,
то и генеральша, в видах собственного достоинства, нашла удобнее не спорить и уступать.
Между прочим, он принял систему не торопить дочерей своих замуж,
то есть не «висеть у них над душой» и не беспокоить их слишком томлением своей родительской любви об их счастии,
как невольно и естественно происходит сплошь да рядом даже в самых умных семействах, в которых накопляются взрослые дочери.
Когда давеча генерал захотел посмотреть,
как я пишу, чтоб определить меня к месту,
то я написал несколько фраз разными шрифтами, и
между прочим «Игумен Пафнутий руку приложил» собственным почерком игумена Пафнутия.
Напротив, голова ужасно живет и работает, должно быть, сильно, сильно, сильно,
как машина в ходу; я воображаю, так и стучат разные мысли, всё неконченные и, может быть, и смешные, посторонние такие мысли: «Вот этот глядит — у него бородавка на лбу, вот у палача одна нижняя пуговица заржавела…», а
между тем все знаешь и все помнишь; одна такая точка есть, которой никак нельзя забыть, и в обморок упасть нельзя, и все около нее, около этой точки ходит и вертится.
—
Как истинный друг отца вашего, желаю предупредить, — сказал генерал, — я, вы видите сами, я пострадал, по трагической катастрофе; но без суда! Без суда! Нина Александровна — женщина редкая. Варвара Ардалионовна, дочь моя, — редкая дочь! По обстоятельствам содержим квартиры — падение неслыханное! Мне, которому оставалось быть генерал-губернатором!.. Но вам мы рады всегда. А
между тем у меня в доме трагедия!
— Да чуть ли еще не бранила вас, князь. Простите, пожалуйста. Фердыщенко, вы-то
как здесь, в такой час? Я думала, по крайней мере хоть вас не застану. Кто?
Какой князь? Мышкин? — переспросила она Ганю, который
между тем, все еще держа князя за плечо, успел отрекомендовать его.
Происходило это уже почти пред самым вторичным появлением нашего героя на сцену нашего рассказа. К этому времени, судя на взгляд, бедного князя Мышкина уже совершенно успели в Петербурге забыть. Если б он теперь вдруг явился
между знавшими его,
то как бы с неба упал. А
между тем мы все-таки сообщим еще один факт и
тем самым закончим наше введение.
Он задумался,
между прочим, о
том, что в эпилептическом состоянии его была одна степень почти пред самым припадком (если только припадок приходил наяву), когда вдруг, среди грусти, душевного мрака, давления, мгновениями
как бы воспламенялся его мозг, и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы его.
А
между тем,
как ни припоминал потом князь, выходило, что Аглая произнесла эти буквы не только без всякого вида шутки, или какой-нибудь усмешки, или даже какого-нибудь напирания на эти буквы, чтобы рельефнее выдать их затаенный смысл, но, напротив, с такою неизменною серьезностью, с такою невинною и наивною простотой, что можно было подумать, что эти самые буквы и были в балладе, и что так было в книге напечатано.
А
то, что вы написали про Павлищева,
то уж совершенно невыносимо: вы называете этого благороднейшего человека сладострастным и легкомысленным так смело, так положительно,
как будто вы и в самом деле говорите правду, а
между тем это был самый целомудренный человек,
какие были на свете!
Далее я бы мог объяснить,
как ваша матушка еще десятилетним ребенком была взята господином Павлищевым на воспитание вместо родственницы, что ей отложено было значительное приданое, и что все эти заботы породили чрезвычайно тревожные слухи
между многочисленною родней Павлищева, думали даже, что он женится на своей воспитаннице, но кончилось
тем, что она вышла по склонности (и это я точнейшим образом мог бы доказать) за межевого чиновника, господина Бурдовского, на двадцатом году своего возраста.
Наконец, я могу похвалиться точнейшими изысканиями о
том главном факте,
как эта чрезвычайная привязанность к вам Павлищева (стараниями которого вы поступили в гимназию и учились под особым надзором) породила, наконец, мало-помалу,
между родственниками и домашними Павлищева мысль, что вы сын его, и что ваш отец был только обманутый муж.
— Позвольте, господа, — вскричал Гаврила Ардалионович, развернувший
между тем пакет с деньгами, — тут вовсе не двести пятьдесят рублей, а всего только сто. Я для
того, князь, чтобы не вышло
какого недоумения.
Приступая к каждому рассказу, он уверял положительно, что кается и внутренно «полон слез», а
между тем рассказывал так,
как будто гордился поступком, и в
то же время до
того иногда смешно, что он и князь хохотали наконец
как сумасшедшие.
О,
как он боялся взглянуть в
ту сторону, в
тот угол, откуда пристально смотрели на него два знакомые черные глаза, и в
то же самое время
как замирал он от счастия, что сидит здесь опять
между ними, услышит знакомый голос — после
того, что она ему написала.
— Милый князь, — продолжал князь Щ., — да вспомните, о чем мы с вами говорили один раз, месяца три
тому назад; мы именно говорили о
том, что в наших молодых новооткрытых судах можно указать уже на столько замечательных и талантливых защитников! А сколько в высшей степени замечательных решений присяжных?
Как вы сами радовались, и
как я на вашу радость тогда радовался… мы говорили, что гордиться можем… А эта неловкая защита, этот странный аргумент, конечно, случайность, единица
между тысячами.
— Знаете, я ужасно люблю в газетах читать про английские парламенты,
то есть не в
том смысле, про что они там рассуждают (я, знаете, не политик), а в
том,
как они
между собой объясняются, ведут себя, так сказать,
как политики: «благородный виконт, сидящий напротив», «благородный граф, разделяющий мысль мою», «благородный мой оппонент, удививший Европу своим предложением»,
то есть все вот эти выраженьица, весь этот парламентаризм свободного народа — вот что для нашего брата заманчиво!
Мне рассказывал один бывший в Сибири, что он сам был свидетелем,
как самые закоренелые преступники вспоминали про генерала, а
между тем, посещая партии, генерал редко мог раздать более двадцати копеек на брата.
Я дал ему все нужные справки, и он скоро ушел; а так
как он и приходил только за справками,
то тем бы дело
между нами и кончилось.
Между нами был такой контраст, который не мог не сказаться нам обоим, особенно мне: я был человек, уже сосчитавший дни свои, а он — живущий самою полною, непосредственною жизнью, настоящею минутой, без всякой заботы о «последних» выводах, цифрах или о чем бы
то ни было, не касающемся
того, на чем… на чем… ну хоть на чем он помешан; пусть простит мне это выражение господин Рогожин, пожалуй, хоть
как плохому литератору, не умевшему выразить свою мысль.
Если и происходил,
как предполагал с совершенною вероятностью Ганя, какой-нибудь особенный разговор
между Ипполитом и Ниной Александровной,
то странно, что этот злой господин, которого Ганя так прямо назвал сплетником, не нашел удовольствия вразумить таким же образом и Колю.
Князь, однако же, сообразил, сколько мог, что письмо было передано рано утром, чрез служанку, Вере Лебедевой, для передачи по адресу… «так же
как и прежде… так же
как и прежде, известному персонажу и от
того же лица-с… (ибо одну из них я обозначаю названием „лица“-с, а другую лишь только „персонажа“, для унижения и для различия; ибо есть великая разница
между невинною и высокоблагородною генеральскою девицей и… камелией-с), итак, письмо было от „лица“-с, начинающегося с буквы А…»
А
между тем все эти люди, — хотя, конечно, были «друзьями дома» и
между собой, — были, однако же, далеко не такими друзьями ни дому, ни
между собой,
какими принял их князь, только что его представили и познакомили с ними.
А
между тем, если б он только ведал,
как этот самый рассказ стар, изношен;
как заучен наизусть и
как уже истрепался и надоел во всех гостиных, и только у невинных Епанчиных являлся опять за новость, за внезапное, искреннее и блестящее воспоминание блестящего и прекрасного человека!
Между тем совсем рассвело; наконец он прилег на подушку,
как бы совсем уже в бессилии и в отчаянии, и прижался своим лицом к бледному и неподвижному лицу Рогожина; слезы текли из его глаз на щеки Рогожина, но, может быть, он уж и не слыхал тогда своих собственных слез и уже не знал ничего о них…