Неточные совпадения
— О, еще бы! — тотчас же ответил
князь, —
князей Мышкиных теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я
последний. А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали. Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже
последняя в своем роде…
— О, почти не по делу! То есть, если хотите, и есть одно дело, так только совета спросить, но я, главное, чтоб отрекомендоваться, потому я
князь Мышкин, а генеральша Епанчина тоже
последняя из княжон Мышкиных, и, кроме меня с нею, Мышкиных больше и нет.
Генеральша была ревнива к своему происхождению. Каково же ей было, прямо и без приготовления, услышать, что этот
последний в роде
князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь в другую сторону.
— Напротив, даже очень мило воспитан и с прекрасными манерами. Немного слишком простоват иногда… Да вот он и сам! Вот-с, рекомендую,
последний в роде
князь Мышкин, однофамилец и, может быть, даже родственник, примите, обласкайте. Сейчас пойдут завтракать,
князь, так сделайте честь… А я уж, извините, опоздал, спешу…
— Да вечно, что ли, ты мне дорогу переступать будешь! — заревел Ганя, бросив руку Вари, и освободившеюся рукой, в
последней степени бешенства, со всего размаха дал
князю пощечину.
— Ай да
последний в роде
князь Мышкин! — завопил Фердыщенко.
Не выставляясь напоказ, избегая ожесточения и празднословия партий, не считая себя в числе первых,
князь понял, однако, многое из совершающегося в
последнее время весьма основательно.
— Вас удержала Аглая Ивановна; ведь я не ошибаюсь? Это ведь ваша дочь Аглая Ивановна? Она так хороша, что я давеча с первого взгляда угадал ее, хоть и никогда не видал. Дайте мне хоть на красавицу-то в
последний раз в жизни посмотреть, — какою-то неловкою, кривою улыбкой улыбнулся Ипполит, — вот и
князь тут, и супруг ваш, и вся компания. Отчего вы мне отказываете в
последнем желании?
— Позвольте же и мне, милостивый государь, с своей стороны вам заметить, — раздражительно вдруг заговорил Иван Федорович, потерявший
последнее терпение, — что жена моя здесь у
князя Льва Николаевича, нашего общего друга и соседа, и что во всяком случае не вам, молодой человек, судить о поступках Лизаветы Прокофьевны, равно как выражаться вслух и в глаза о том, что написано на моем лице.
Сообщив как бы вскользь это
последнее (для
князя чрезвычайно многозначительное) известие, братец и сестрица удалились.
— Но чтобы доказать вам, что в этот раз я говорил совершенно серьезно, и главное, чтобы доказать это
князю (вы,
князь, чрезвычайно меня заинтересовали, и клянусь вам, что я не совсем еще такой пустой человек, каким непременно должен казаться, — хоть я и в самом деле пустой человек!), и… если позволите, господа, я сделаю
князю еще один
последний вопрос, из собственного любопытства, им и кончим.
Казалось, она была в
последней степени негодования: глаза ее метали искры.
Князь стоял пред ней немой и безгласный и вдруг побледнел.
Последняя пришлась на долю уже одного
князя.
Какой нравственности нужно еще сверх вашей жизни, и
последнее хрипение, с которым вы отдадите
последний атом жизни, выслушивая утешения
князя, который непременно дойдет в своих христианских доказательствах до счастливой мысли, что, в сущности, оно даже и лучше, что вы умираете.
Генерал был в восторге. Замечание
князя своею серьезностью и простодушием рассеяло
последние остатки его недоверчивости.
С другой стороны, и
князь, хотя и совершенно был прав, уверяя Лебедева, что ничего не может сообщить ему и что с ним ровно ничего не случилось особенного, тоже, может быть, ошибался. Действительно, со всеми произошло как бы нечто очень странное: ничего не случилось и как будто в то же время и очень много случилось. Последнее-то и угадала Варвара Ардалионовна своим верным женским инстинктом.
Хоть и не заметлив был
князь в
последнее время, но ему как-то в глаза бросилось, что со времени переселения от них генерала Иволгина, вот уже три дня, Лебедев очень дурно повел себя.
Сначала, дескать,
князь почтил его своею доверенностью в делах с известным «персонажем» (с Настасьей Филипповной); но потом совсем разорвал с ним и отогнал его от себя со срамом, и даже до такой обидной степени, что в
последний раз с грубостью будто бы отклонил «невинный вопрос о ближайших переменах в доме».
Развлекал в эти
последние дни
князя и Ипполит; он слишком часто присылал за ним.
В этот же вечер, в
последний раз пред венцом, виделся
князь и с Настасьей Филипповной; но Настасья Филипповна не в состоянии была успокоить его, и даже, напротив, в
последнее время все более и более усиливала его смущение.
Он же засвидетельствовал потом, что
князь ни о чем не предупредил его в
последнее прощанье, стало быть, и от него даже скрывал свои намерения.
Между прочим, отчасти по его старанию, устроилась и дальнейшая судьба
князя: давно уже отличил он, между всеми лицами, которых узнал в
последнее время, Евгения Павловича Радомского; он первый пошел к нему и передал ему все подробности совершившегося события, какие знал, и о настоящем положении
князя.
Затем, почти после полугодового молчания, Евгений Павлович уведомил свою корреспондентку, опять в длинном и подробном письме, о том, что он, во время
последнего своего приезда к профессору Шнейдеру, в Швейцарию, съехался у него со всеми Епанчиными (кроме, разумеется, Ивана Федоровича, который, по делам, остается в Петербурге) и
князем Щ.
Евгению Павловичу показалось, что он и Аделаида еще не совершенно сошлись друг с другом; но в будущем казалось неминуемым совершенно добровольное и сердечное подчинение пылкой Аделаиды уму и опыту
князя Щ. К тому же и уроки, вынесенные семейством, страшно на него подействовали, и, главное,
последний случай с Аглаей и эмигрантом графом.
Одним словом, много было бы чего рассказать, но Лизавета Прокофьевна, ее дочери и даже
князь Щ. были до того уже поражены всем этим «террором», что даже боялись и упоминать об иных вещах в разговоре с Евгением Павловичем, хотя и знали, что он и без них хорошо знает историю
последних увлечений Аглаи Ивановны.
Неточные совпадения
Как только старый
князь отвернулся от него, Левин незаметно вышел, и
последнее впечатление, вынесенное им с этого вечера, было улыбающееся, счастливое лицо Кити, отвечавшей Вронскому на его вопрос о бале.
Вскоре
князь Голицын, под крепостию Татищевой, разбил Пугачева, рассеял его толпы, освободил Оренбург и, казалось, нанес бунту
последний и решительный удар. Зурин был в то время отряжен противу шайки мятежных башкирцев, которые рассеялись прежде, нежели мы их увидали. Весна осадила нас в татарской деревушке. Речки разлились, и дороги стали непроходимы. Мы утешались в нашем бездействии мыслию о скором прекращении скучной и мелочной войны с разбойниками и дикарями.
— И неужели же вы могли подумать, — гордо и заносчиво вскинул он вдруг на меня глаза, — что я, я способен ехать теперь, после такого сообщения, к
князю Николаю Ивановичу и у него просить денег! У него, жениха той невесты, которая мне только что отказала, — какое нищенство, какое лакейство! Нет, теперь все погибло, и если помощь этого старика была моей
последней надеждой, то пусть гибнет и эта надежда!
А главное, кажется, теперь уже все кончено и
последний из
князей Сокольских отправится в каторгу.
Я говорил об этом Версилову, который с любопытством меня выслушал; кажется, он не ожидал, что я в состоянии делать такие замечания, но заметил вскользь, что это явилось у
князя уже после болезни и разве в самое только
последнее время.