Неточные совпадения
— Вот еще новости! — опять затревожился
генерал, чрезвычайно внимательно выслушавший
рассказ, и пытливо поглядел на Ганю.
В то утро, в которое начался наш
рассказ, все семейство собралось в столовой в ожидании
генерала, обещавшего явиться к половине первого.
Может быть, мы не очень повредим выпуклости нашего
рассказа, если остановимся здесь и прибегнем к помощи некоторых пояснений для прямой и точнейшей постановки тех отношений и обстоятельств, в которых мы находим семейство
генерала Епанчина в начале нашей повести.
Настасья Филипповна мельком взглянула на
генерала и тоже про себя улыбнулась. Но видно было, что тоска и раздражительность усиливались в ней всё сильнее и сильнее. Афанасий Иванович испугался вдвое, услышав про обещание
рассказа.
Так и поступим мы при дальнейшем разъяснении теперешней катастрофы с
генералом; ибо, как мы ни бились, а поставлены в решительную необходимость уделить и этому второстепенному лицу нашего
рассказа несколько более внимания и места, чем до сих пор предполагали.
— О князь! — вскричал
генерал, упоенный своим
рассказом до того, что, может быть, уже не мог бы остановиться даже пред самою крайнею неосторожностью, — вы говорите: «Всё это было!» Но было более, уверяю вас, что было гораздо более!
Так закончил генерал рассказ о существовании удивительного «института», о котором до нас доносился только глухой гул преданий, и по тем преданиям это заведение, имевшее шесть фундаторов и столько же нянек, представлялось самым гадким из гадких. Откровенный
рассказ генерала Копцевича, который все это знал и видел, заставляет думать, что в преданиях тех должна быть правда. Этого достаточно, чтобы почувствовать жалость и сострадание к судьбе иных великих начинаний…
Неточные совпадения
О победах этого
генерала от артиллерии мы мало слышали; [Аракчеев был жалкий трус, об этом говорит граф Толь в своих «Записках» и статс-секретарь Марченко в небольшом
рассказе о 14 декабря, помещенном в «Полярной звезде».
Незнакомка Белоярцева была дочь одного
генерала, жившего в бельэтаже собственного дома, на одной из лучших улиц Петербурга. В этом доме знали о Белоярцеве и о его заведении по
рассказам одного местного Репетилова, привозившего сюда разные новости и, между прочим, рассказывавшего множество самых невероятных чудес о сожительстве граждан.
И хозяйка, и жилец были в духе и вели оживленную беседу. Давыдовская повторяла свой любимый
рассказ, как один важный московский
генерал приезжал к ней несколько раз в гости и по три графина холодной воды выпивал, да так ни с чем и отошел.
Я не буду описывать вам, с каким восторгом я стремился утром к
генералу, чтоб доложить ему о своем новом открытии, но едва начал свой
рассказ, как уже меня поразило какое-то зловещее выражение, светившееся в его глазах.
Альбом служил как бы дополнением, иллюстрацией к сатирическим
рассказам князя Василия. Со своим непоколебимым спокойствием он показывал, например: «Историю любовных похождений храброго
генерала Аносова в Турции, Болгарии и других странах»; «Приключение петиметра князя Николя Булат-Тугановского в Монте-Карло» и так далее.