Когда мы вошли (было около двух часов утра), то глазам нашим представилась
следующая картина: Марья Потапьевна, в прелестнейшем дезабилье из какой-то неслыханно дорогой материи, лежала с ножками на кушетке и играла кистями своего пеньюара; кругом на стульях сидело четверо военных и один штатский.
Публика проходит мимо бесстрастно или с неприятной гримасой; дамы — те только скажут: «ah, comme il est laid, се глухарь» [Ах, как он уродлив, этот глухарь (фр.).], и проплывут к
следующей картине, к «девочке с кошкой», смотря на которую, скажут: «очень, очень мило» или что-нибудь подобное.
Неточные совпадения
В
следующей комнате, куда привел хозяин гостя своего, тоже висело несколько
картин такого же колорита; во весь почти передний угол стояла кивота с образами; на дубовом некрашеном столе лежала раскрытая и повернутая корешком вверх книга, в пергаментном переплете; перед столом у стены висело очень хорошей работы костяное распятие; стулья были некрашеные, дубовые, высокие, с жесткими кожаными подушками.
Поводом к этому открытию послужило
следующее незначительное обстоятельство: Кипренский, проложив основные планы портретов молодых девиц, продолжал свою художественную работу в большом секрете: он не хотел никого допускать в мастерскую, пока
картины не будут окончены.
Картина, представлявшаяся моим глазам, была
следующего рода.
Заканчивалась поэма
следующей эффектной
картиной: северное сияние слабо играет над бесконечной равниной.
Казалось бы, чего же лучше? Сам историк, начертавши эту великолепную
картину древней Руси, не мог удержаться от вопросительного восклицания: «Чего же недоставало ей?» Но на деле оказалось совсем не то: древней Руси недоставало того, чтобы государственные элементы сделались в ней народными. Надеемся, что мысль наша пояснится
следующим рядом параллельных выписок из книги г. Устрялова, приводимых нами уже без всяких замечаний: