Неточные совпадения
Казалось бы, разговор князя был самый простой; но чем он был проще, тем и
становился в настоящем случае нелепее, и опытный камердинер не мог не почувствовать что-то, что совершенно прилично
человеку с
человеком и совершенно неприлично гостю с
человеком.
А так как
люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не
стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить, а
стало быть, и в том и в другом случае не пришлось бы за него отвечать?
Но князь не успел сходить покурить. В переднюю вдруг вошел молодой
человек, с бумагами в руках. Камердинер
стал снимать с него шубу. Молодой
человек скосил глаза на князя.
— То,
стало быть, вставать и уходить? — приподнялся князь, как-то даже весело рассмеявшись, несмотря на всю видимую затруднительность своих обстоятельств. — И вот, ей-богу же, генерал, хоть я ровно ничего не знаю практически ни в здешних обычаях, ни вообще как здесь
люди живут, но так я и думал, что у нас непременно именно это и выйдет, как теперь вышло. Что ж, может быть, оно так и надо… Да и тогда мне тоже на письмо не ответили… Ну, прощайте и извините, что обеспокоил.
Вот тут-то, особенно дети, всею ватагой, — их было
человек сорок с лишком школьников, —
стали дразнить ее и даже грязью в нее кидали.
Ганя, раз начав ругаться и не встречая отпора, мало-помалу потерял всякую сдержанность, как это всегда водится с иными
людьми. Еще немного, и он, может быть,
стал бы плеваться, до того уж он был взбешен. Но именно чрез это бешенство он и ослеп; иначе он давно бы обратил внимание на то, что этот «идиот», которого он так третирует, что-то уж слишком скоро и тонко умеет иногда все понять и чрезвычайно удовлетворительно передать. Но вдруг произошло нечто неожиданное.
Ганя хмурился и называл содержание жильцов безобразием; ему
стало как будто стыдно после этого в обществе, где он привык являться, как молодой
человек с некоторым блеском и будущностью.
— Приготовляется брак, и брак редкий. Брак двусмысленной женщины и молодого
человека, который мог бы быть камер-юнкером. Эту женщину введут в дом, где моя дочь и где моя жена! Но покамест я дышу, она не войдет! Я лягу на пороге, и пусть перешагнет чрез меня!.. С Ганей я теперь почти не говорю, избегаю встречаться даже. Я вас предупреждаю нарочно; коли будете жить у нас, всё равно и без того
станете свидетелем. Но вы сын моего друга, и я вправе надеяться…
В прихожей
стало вдруг чрезвычайно шумно и людно; из гостиной казалось, что со двора вошло несколько
человек и все еще продолжают входить. Несколько голосов говорило и вскрикивало разом; говорили и вскрикивали и на лестнице, на которую дверь из прихожей, как слышно было, не затворялась. Визит оказывался чрезвычайно странный. Все переглянулись; Ганя бросился в залу, но и в залу уже вошло несколько
человек.
Но, к своему ужасу, он
стал терять эту надежду: генерал взводил его по лестнице, как
человек, действительно имеющий здесь знакомых, и поминутно вставлял биографические и топографические подробности, исполненные математической точности.
Не говоря уже о неизящности того сорта
людей, которых она иногда приближала к себе, а
стало быть, и наклонна была приближать, проглядывали в ней и еще некоторые совершенно странные наклонности: заявлялась какая-то варварская смесь двух вкусов, способность обходиться и удовлетворяться такими вещами и средствами, которых и существование нельзя бы, кажется, было допустить
человеку порядочному и тонко развитому.
— Не просите прощения, — засмеялась Настасья Филипповна, — этим нарушится вся странность и оригинальность. А правду,
стало быть, про вас говорят, что вы
человек странный. Так вы,
стало быть, меня за совершенство почитаете, да?
Все устремили взгляды на Птицына, читавшего письмо. Общее любопытство получило новый и чрезвычайный толчок. Фердыщенку не сиделось; Рогожин смотрел в недоумении и в ужасном беспокойстве переводил взгляды то на князя, то на Птицына. Дарья Алексеевна в ожидании была как на иголках. Даже Лебедев не утерпел, вышел из своего угла, и, согнувшись в три погибели,
стал заглядывать в письмо чрез плечо Птицына, с видом
человека, опасающегося, что ему сейчас дадут за это колотушку.
— Это он потому убежал, что ему, верно, трудно
стало вам отвечать, — засмеялся молодой
человек с дивана. — Об заклад побьюсь, что он уже вас надувает и именно теперь обдумывает.
А так как ты совсем необразованный
человек, то и
стал бы деньги копить и сел бы, как отец, в этом доме с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь“.
— Это… это генерала-с. Действительно не пускал, и ему к вам не
стать. Я, князь,
человека этого глубоко уважаю; это… это великий человек-с; вы не верите? Ну, вот увидите, а все-таки… лучше бы, сиятельнейший князь, вам не принимать его у себя-с.
Но повторять о том, что говорят серьезно, было нечего: генерал, как и все постоянно хмельные
люди, был очень чувствителен, и как все слишком упавшие хмельные
люди, нелегко переносил воспоминания из счастливого прошлого. Он встал и смиренно направился к дверям, так что Лизавете Прокофьевне сейчас же и жалко
стало его.
Прошло пять лет лечения в Швейцарии у известного какого-то профессора, и денег истрачены были тысячи: идиот, разумеется, умным не сделался, но на
человека, говорят, все-таки
стал походить, без сомнения, с грехом пополам.
С князем происходило то же, что часто бывает в подобных случаях с слишком застенчивыми
людьми: он до того застыдился чужого поступка, до того ему
стало стыдно за своих гостей, что в первое мгновение он и поглядеть на них боялся.
— Господа! Да я потому-то и решил, что несчастный господин Бурдовский должен быть
человек простой, беззащитный,
человек, легко подчиняющийся мошенникам,
стало быть, тем пуще я обязан был помочь ему, как «сыну Павлищева», — во-первых, противодействием господину Чебарову, во-вторых, моею преданностью и дружбой, чтоб его руководить, а в-третьих, назначил выдать ему десять тысяч рублей, то есть всё, что, по расчету моему, мог истратить на меня Павлищев деньгами…
Тут у меня собрано несколько точнейших фактов, для доказательства, как отец ваш, господин Бурдовский, совершенно не деловой
человек, получив пятнадцать тысяч в приданое за вашею матушкой, бросил службу, вступил в коммерческие предприятия, был обманут, потерял капитал, не выдержал горя,
стал пить, отчего заболел и наконец преждевременно умер, на восьмом году после брака с вашею матушкой.
Теперь, после сообщенных фактов, всем,
стало быть, и ясно, что господин Бурдовский
человек чистый, несмотря на все видимости, и князь теперь скорее и охотнее давешнего может предложить ему и свое дружеское содействие, и ту деятельную помощь, о которой он упоминал давеча, говоря о школах и о Павлищеве.
Кто из русских
людей скажет, напишет или сделает что-нибудь свое, свое неотъемлемое и незаимствованное, тот неминуемо
становится национальным, хотя бы он и по-русски плохо говорил.
— Пуля попала так низко, что, верно, Дантес целил куда-нибудь выше, в грудь или в голову; а так, как она попала, никто не целит,
стало быть, скорее всего пуля попала в Пушкина случайно, уже с промаха. Мне это компетентные
люди говорили.
— Господа, если кто из вас еще раз, вслух, при мне, усомнится в том, что капсюль забыт нарочно, и
станет утверждать, что несчастный молодой
человек играл только комедию, — то таковой из вас будет иметь дело со мной.
— Я вовсе не желаю с вами шутить, Лев Николаич. С Ипполитом я увижусь сама; прошу вас предупредить его. А с вашей стороны я нахожу, что всё это очень дурно, потому что очень грубо так смотреть и судить душу
человека, как вы судите Ипполита. У вас нежности нет: одна правда,
стало быть, — несправедливо.
— Остаются,
стало быть, трое-с, и во-первых, господин Келлер,
человек непостоянный,
человек пьяный и в некоторых случаях либерал, то есть насчет кармана-с; в остальном же с наклонностями, так сказать, более древнерыцарскими, чем либеральными. Он заночевал сначала здесь, в комнате больного, и уже ночью лишь перебрался к нам, под предлогом, что на голом полу жестко спать.
Какое множество умных
людей, узнав от Гоголя про Подколесина, тотчас же
стали находить, что десятки и сотни их добрых знакомых и друзей ужасно похожи на Подколесина.
Совершенно миновать их в рассказе никак нельзя, потому что ординарные
люди поминутно и в большинстве необходимое звено в связи житейских событий; миновав их,
стало быть, нарушим правдоподобие.
«Коли уж ростовщик, так уж иди до конца, жми
людей, чекань из них деньги,
стань характером,
стань королем иудейским!» Птицын был скромен и тих; он только улыбался, но раз нашел даже нужным объясниться с Ганей серьезно и исполнил это даже с некоторым достоинством.
— Какое тут прежнее! — воскликнул Ганя. — Прежнее! Нет, уж тут черт знает что такое теперь происходит, а не прежнее! Старик до бешенства
стал доходить… мать ревет. Ей-богу, Варя, как хочешь, я его выгоню из дому или… или сам от вас выйду, — прибавил он, вероятно вспомнив, что нельзя же выгонять
людей из чужого дома.
Но ему ясно было, что отец до того уже вздорит, ежечасно и повсеместно, и до того вдруг переменился, что как будто совсем
стал не тот
человек, как прежде.
— Любите, а так мучаете! Помилуйте, да уж тем одним, что он так на вид положил вам пропажу, под стул да в сюртук, уж этим одним он вам прямо показывает, что не хочет с вами хитрить, а простодушно у вас прощения просит. Слышите: прощения просит! Он на деликатность чувств ваших,
стало быть, надеется;
стало быть, верит в дружбу вашу к нему. А вы до такого унижения доводите такого… честнейшего
человека!
— Милый друг, идол ты мой! — целовал ее руку весь просиявший от счастья генерал. (Аглая не отнимала руки.) — Так ты,
стало быть, любишь этого… молодого
человека?..
— С аббатом Гуро, иезуитом, — напомнил Иван Петрович, — да-с, вот-с превосходнейшие-то
люди наши и достойнейшие-то! Потому что все-таки
человек был родовой, с состоянием, камергер и если бы… продолжал служить… И вот бросает вдруг службу и всё, чтобы перейти в католицизм и
стать иезуитом, да еще чуть не открыто, с восторгом каким-то. Право, кстати умер… да; тогда все говорили…
— Ну, да ведь от иезуита же, все-таки выходит, что от иезуита! — подхватил старичок, рассмеявшись при приятном воспоминании. — Вы, кажется, очень религиозны, что так редко встретишь теперь в молодом
человеке, — ласково обратился он к князю Льву Николаевичу, слушавшему раскрыв рот и всё еще пораженному; старичку видимо хотелось разузнать князя ближе; по некоторым причинам он
стал очень интересовать его.
Мне потому его
стало жаль, что он такой простодушный
человек и по простоте своей поверил, что может быть счастлив… с женщиной… такого характера.
На трагическое же изложение, со стороны Лебедева, предстоящего вскорости события доктор лукаво и коварно качал головой и наконец заметил, что, не говоря уже о том, «мало ли кто на ком женится», «обольстительная особа, сколько он, по крайней мере, слышал, кроме непомерной красоты, что уже одно может увлечь
человека с состоянием, обладает и капиталами, от Тоцкого и от Рогожина, жемчугами и бриллиантами, шалями и мебелями, а потому предстоящий выбор не только не выражает со стороны дорогого князя, так сказать, особенной, бьющей в очи глупости, но даже свидетельствует о хитрости тонкого светского ума и расчета, а
стало быть, способствует к заключению противоположному и для князя совершенно приятному…» Эта мысль поразила и Лебедева; с тем он и остался, и теперь, прибавил он князю, «теперь, кроме преданности и пролития крови, ничего от меня не увидите; с тем и явился».
Еще с террасы услыхал князь, как Келлер и Лебедев вступили в жестокий спор с некоторыми, совершенно неизвестными, хотя на вид и чиновными
людьми, во что бы то ни
стало желавшими войти на террасу.
Из всей толпы выискалось
человек семь-восемь посетителей, которые и вошли, стараясь сделать это как можно развязнее; но более охотников не оказалось, и вскоре, в толпе же,
стали осуждать выскочек.
— Потому, —
стал продолжать вдруг Рогожин, как будто и не прерывал речи, — потому как если твоя болезнь, и припадок, и крик теперь, то, пожалуй, с улицы аль со двора кто и услышит, и догадаются, что в квартире ночуют
люди;
станут стучать, войдут… потому они все думают, что меня дома нет.