Неточные совпадения
Ведь рассказывала же она мне еще третьего дня, когда разговор зашел о чтении и о том, что она в эту зиму прочитала, — ведь рассказывала же она и смеялась, когда припомнила эту сцену Жиль-Блаза с архиепископом Гренадским […сцену Жиль-Блаза с архиепископом Гренадским — особенно
любимый Достоевским комический эпизод из авантюрного романа французского
писателя А. Р. Лесажа «История Жиль-Блаза де Сантильяна» (1715–1735).].
Здесь ярче чувствовалась столица. Зала сообщала ей более строгое и серьезное настроение. Первые ряды кресел пестрели лицами и фигурами пожилых людей с положением, что сейчас было видно. Она даже удивлялась, что на такойвечер собралось столько мужчин, наверное, состоящих на службе, и собралось не случайно, а с желанием почтить память
любимого писателя, помолодеть душой, пережить еще раз обаяние его таланта и смелого, язвительного протеста.
Это самое слово употребил он мысленно, и сейчас перед ним всплыло нервное и доброе лицо
любимого писателя; он вспомнил и то, что ему тогда хотелось поискреннее исповедаться Борису Петровичу.
Неточные совпадения
В этот день даже во времена самой злейшей реакции это был единственный зал в России, где легально произносились смелые речи. «Эрмитаж» был во власти студентов и их гостей —
любимых профессоров,
писателей, земцев, адвокатов.
Певцов-итальянцев тут слышала я, // Что были тогда знамениты, // Отца моего сослуживцы, друзья // Тут были, печалью убиты. // Тут были родные ушедших туда, // Куда я сама торопилась. //
Писателей группа,
любимых тогда, // Со мной дружелюбно простилась: // Тут были Одоевский, Вяземский; был // Поэт вдохновенный и милый, // Поклонник кузины, что рано почил, // Безвременно взятый могилой, // И Пушкин тут был…
Тут были родные ушедших туда, // Куда я сама торопилась, //
Писателей группа,
любимых тогда.
А может быть, он будет знаменитым живописцем,
любимым современным
писателем, идолом молодежи, исследователем Памира, восходящим на вершины Гималайских недоступных гор.
Вследствие болезни глаз бросил свою
любимую науку и весь отдался литературе: переводил Шекспира, Кальдерона, Лопе де Вега, читал лекции и в 1878 году был избран председателем Общества любителей российской словесности, а после смерти А.Н. Островского — председателем Общества драматических
писателей.