— Всего больше жалею, — расстановочно начал он Васину, очевидно продолжая
начатый разговор, — что не успел устроить все это вчера же вечером, и — наверно не вышло бы тогда этого страшного дела!
Они сидели друг против друга за тем же столом, за которым мы с ним вчера пили вино за его «воскресение»; я мог вполне видеть их лица. Она была в простом черном платье, прекрасная и, по-видимому, спокойная, как всегда. Говорил он, а она с чрезвычайным и предупредительным вниманием его слушала. Может быть, в ней и видна была некоторая робость. Он же был страшно возбужден. Я пришел уже к
начатому разговору, а потому некоторое время ничего не понимал. Помню, она вдруг спросила...