Неточные совпадения
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил
он, вздохнув, — но
судья тут — един лишь Господь, ибо
ему лишь известно все, всякий предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о
нем к
Богу; даже хотя бы ты и не знал
его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о
нем.
— Я бы тебя свел, пожалуй, на ссечки [Срубленное место в лесу. — Примеч. авт.]. Тут у нас купцы рощу купили, —
Бог им судья, сводят рощу-то, и контору выстроили, Бог им судья. Там бы ты у них ось и заказал или готовую купил.
Удивила меня забота обо мне курганского соседа, [Курганский сосед — А. Ф. Бригген.] хотя его замечание жандарму отчасти справедливо, но совершенно неуместно.
Бог ему судья! И он его простит — в этом создании есть какая-то непостижимая загадка.
Бог им судья, ваше превосходительство! конечно, маленького человека обидеть ничего не значит, однако я завсегда, можно сказать, и денно и нощно, словом, всем сердцем…
«Для вашего отца впервые я // Забыла стыд, — где у рабы защита? // Грозил он ссылкой,
бог ему судья! // Прошла неделя, — бедная забыта… // А всё любить другого ей нельзя. // Вчера меня обидными словами // Он разбранил… Но что же перед вами? // Раба? игрушка!.. Точно: день, два, три // Мила, а там? — пожалуй, хоть умри!..» // Тут началися слезы, восклицанья, // Но Саша их оставил без вниманья.
Неточные совпадения
Мы все учились понемногу // Чему-нибудь и как-нибудь, // Так воспитаньем, слава
богу, // У нас немудрено блеснуть. // Онегин был, по мненью многих // (
Судей решительных и строгих), // Ученый малый, но педант. // Имел
он счастливый талант // Без принужденья в разговоре // Коснуться до всего слегка, // С ученым видом знатока // Хранить молчанье в важном споре // И возбуждать улыбку дам // Огнем нежданных эпиграмм.
—
Бог сжалился надо мной и зовет к себе. Знаю, что умираю, но радость чувствую и мир после стольких лет впервые. Разом ощутил в душе моей рай, только лишь исполнил, что надо было. Теперь уже смею любить детей моих и лобызать
их. Мне не верят, и никто не поверил, ни жена, ни
судьи мои; не поверят никогда и дети. Милость Божию вижу в сем к детям моим. Умру, и имя мое будет для
них незапятнано. А теперь предчувствую
Бога, сердце как в раю веселится… долг исполнил…
— Батюшка, Аркадий Павлыч, — с отчаяньем заговорил старик, — помилуй, заступись, — какой я грубиян? Как перед Господом
Богом говорю, невмоготу приходится. Невзлюбил меня Софрон Яковлич, за что невзлюбил — Господь
ему судья! Разоряет вконец, батюшка… Последнего вот сыночка… и того… (На желтых и сморщенных глазах старика сверкнула слезинка.) Помилуй, государь, заступись…
Что законы могут быть плохи, это опять лежит на ответственности царя перед
богом, —
он,
судья, так же не ответственен за это, как и за то, что иной раз гром с высокого неба убивает неповинного ребенка…
Ему дали выпить стакан холодной воды, и Кальпинский увел
его к себе в кабинет, где отец мой плакал навзрыд более часу, как маленькое дитя, повторяя только иногда: «
Бог судья тетушке! на ее душе этот грех!» Между тем вокруг
него шли уже горячие рассказы и даже споры между моими двоюродными тетушками, Кальпинской и Лупеневской, которая на этот раз гостила у своей сестрицы.