Неточные совпадения
Версилов, отец мой, которого я видел всего только раз
в моей жизни, на миг, когда мне было всего десять лет (и который
в один
этот миг успел поразить меня), Версилов,
в ответ на мое письмо, не ему, впрочем, посланное, сам вызвал меня
в Петербург собственноручным письмом, обещая частное
место.
Я с самого детства привык воображать себе
этого человека,
этого «будущего отца моего» почти
в каком-то сиянии и не мог представить себе иначе, как на первом
месте везде.
В это девятнадцатое число я должен был тоже получить мое первое жалованье за первый месяц моей петербургской службы на моем «частном»
месте.
Об
месте этом они меня и не спрашивали, а просто отдали меня на него, кажется,
в самый первый день, как я приехал.
Это место оказалось
в доме у старого князя Сокольского.
Я сейчас же понял, что меня определили на
место к
этому больному старику затем только, чтоб его «тешить», и что
в этом и вся служба.
Этого чиновника, служившего, кроме того, на казенном
месте, и одного было бы совершенно достаточно; но, по желанию самого князя, прибавили и меня, будто бы на помощь чиновнику; но я тотчас же был переведен
в кабинет и часто, даже для виду, не имел пред собою занятий, ни бумаг, ни книг.
Вошли две дамы, обе девицы, одна — падчерица одного двоюродного брата покойной жены князя, или что-то
в этом роде, воспитанница его, которой он уже выделил приданое и которая (замечу для будущего) и сама была с деньгами; вторая — Анна Андреевна Версилова, дочь Версилова, старше меня тремя годами, жившая с своим братом у Фанариотовой и которую я видел до
этого времени всего только раз
в моей жизни, мельком на улице, хотя с братом ее, тоже мельком, уже имел
в Москве стычку (очень может быть, и упомяну об
этой стычке впоследствии, если
место будет, потому что
в сущности не стоит).
Впрочем, и все, что описывал до сих пор, по-видимому с такой ненужной подробностью, — все
это ведет
в будущее и там понадобится.
В своем
месте все отзовется; избежать не умел; а если скучно, то прошу не читать.
— А
это… а
это — мой милый и юный друг Аркадий Андреевич Дол… — пролепетал князь, заметив, что она мне поклонилась, а я все сижу, — и вдруг осекся: может, сконфузился, что меня с ней знакомит (то есть,
в сущности, брата с сестрой). Подушка тоже мне поклонилась; но я вдруг преглупо вскипел и вскочил с
места: прилив выделанной гордости, совершенно бессмысленной; все от самолюбия.
Дергачев жил
в маленьком флигеле, на дворе деревянного дома одной купчихи, но зато флигель занимал весь. Всего было чистых три комнаты. Во всех четырех окнах были спущены шторы.
Это был техник и имел
в Петербурге занятие; я слышал мельком, что ему выходило одно выгодное частное
место в губернии и что он уже отправляется.
В том-то и «идея» моя,
в том-то и сила ее, что деньги —
это единственный путь, который приводит на первое
место даже ничтожество.
О, пусть, пусть
эта страшная красавица (именно страшная, есть такие!) —
эта дочь
этой пышной и знатной аристократки, случайно встретясь со мной на пароходе или где-нибудь, косится и, вздернув нос, с презрением удивляется, как смел попасть
в первое
место, с нею рядом,
этот скромный и плюгавый человечек с книжкой или с газетой
в руках?
Это был очень маленький и очень плотненький французик, лет сорока пяти и действительно парижского происхождения, разумеется из сапожников, но уже с незапамятных времен служивший
в Москве на штатном
месте, преподавателем французского языка, имевший даже чины, которыми чрезвычайно гордился, — человек глубоко необразованный.
Главное, я все страстно мечтал, что вы вдруг войдете, я к вам брошусь и вы меня выведете из
этого места и увезете к себе,
в тот кабинет, и опять мы поедем
в театр, ну и прочее.
Зато есть у меня
в Петербурге и несколько
мест счастливых, то есть таких, где я почему-нибудь бывал когда-нибудь счастлив, — и что же, я берегу
эти места и не захожу
в них как можно дольше нарочно, чтобы потом, когда буду уже совсем один и несчастлив, зайти погрустить и припомнить.
— Да, какой-то дурачок, что, впрочем, не мешает ему стать мерзавцем. Я только была
в досаде, а то бы умерла вчера со смеху: побледнел, подбежал, расшаркивается, по-французски заговорил. А
в Москве Марья Ивановна меня о нем, как о гении, уверяла. Что несчастное письмо
это цело и где-то находится
в самом опасном
месте —
это я, главное, по лицу
этой Марьи Ивановны заключила.
Пусть
это будет, говорит, за вами долг, и как только получите
место, то
в самое короткое время можете со мной поквитаться.
С князем он был на дружеской ноге: они часто вместе и заодно играли; но князь даже вздрогнул, завидев его, я заметил
это с своего
места:
этот мальчик был всюду как у себя дома, говорил громко и весело, не стесняясь ничем и все, что на ум придет, и, уж разумеется, ему и
в голову не могло прийти, что наш хозяин так дрожит перед своим важным гостем за свое общество.
Ничего подобного
этому я не мог от нее представить и сам вскочил с
места, не то что
в испуге, а с каким-то страданием, с какой-то мучительной раной на сердце, вдруг догадавшись, что случилось что-то тяжелое. Но мама не долго выдержала: закрыв руками лицо, она быстро вышла из комнаты. Лиза, даже не глянув
в мою сторону, вышла вслед за нею. Татьяна Павловна с полминуты смотрела на меня молча.
— Ваша жена… черт… Если я сидел и говорил теперь с вами, то единственно с целью разъяснить
это гнусное дело, — с прежним гневом и нисколько не понижая голоса продолжал барон. — Довольно! — вскричал он яростно, — вы не только исключены из круга порядочных людей, но вы — маньяк, настоящий помешанный маньяк, и так вас аттестовали! Вы снисхождения недостойны, и объявляю вам, что сегодня же насчет вас будут приняты меры и вас позовут
в одно такое
место, где вам сумеют возвратить рассудок… и вывезут из города!
Разом вышла и другая история: пропали деньги
в банке, под носом у Зерщикова, пачка
в четыреста рублей. Зерщиков указывал
место, где они лежали, «сейчас только лежали», и
это место оказывалось прямо подле меня, соприкасалось со мной, с тем
местом, где лежали мои деньги, то есть гораздо, значит, ближе ко мне, чем к Афердову.
День был ясный, и я знал, что
в четвертом часу, когда солнце будет закатываться, то косой красный луч его ударит прямо
в угол моей стены и ярким пятном осветит
это место.
В самом деле, могло быть, что я
эту мысль тогда почувствовал всеми силами моей души; для чего же иначе было мне тогда так неудержимо и вдруг вскочить с
места и
в таком нравственном состоянии кинуться к Макару Ивановичу?
— Ну да, так я и знал, народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся
в народе и предпочитают лучше проходить болезнь на ногах, чем лечь
в больницу. А вас, Макар Иванович, просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся болезнь; отвыкли подолгу на
месте жить. Ведь вы — так называемый странник? Ну, а бродяжество
в нашем народе почти обращается
в страсть.
Это я не раз заметил за народом. Наш народ — бродяга по преимуществу.
Здесь опускаю одно обстоятельство, о котором лучше будет сказать впоследствии и
в своем
месте, но упомяну лишь о том, что обстоятельство
это наиглавнейше утвердило Ламберта
в убеждении о действительном существовании и, главное, о ценности документа.
— Как не желать? но не очень. Мне почти ничего не надо, ни рубля сверх. Я
в золотом платье и я как есть —
это все равно; золотое платье ничего не прибавит Васину. Куски не соблазняют меня: могут ли
места или почести стоить того
места, которого я стою?
Это было как раз
в тот день; Лиза
в негодовании встала с
места, чтоб уйти, но что же сделал и чем кончил
этот разумный человек? — с самым благородным видом, и даже с чувством, предложил ей свою руку. Лиза тут же назвала его прямо
в глаза дураком и вышла.
Постойте, я еще бокал выпью, — помните вы там одно
место в конце, когда они — сумасшедший
этот старик и
эта прелестная тринадцатилетняя девочка, внучка его, после фантастического их бегства и странствий, приютились наконец где-то на краю Англии, близ какого-то готического средневекового собора, и
эта девочка какую-то тут должность получила, собор посетителям показывала…
Я вдруг воскликнул
это и вдруг,
в третий раз, остановился, но уже как бы раздавленный на
месте.
Здесь передам уже сущность дела, то есть только то, что сам мог усвоить; да и он мне начал передавать бессвязно. Речь его вдруг стала
в десять раз бессвязнее и беспорядочнее, только что он дошел до
этого места.
О том, как подействовало все
это «известие» на меня, — расскажу потом,
в своем
месте, а теперь — лишь несколько заключительных слов о нем.
Сказав
это, он вдруг ушел; я же остался, стоя на
месте и до того
в смущении, что не решился воротить его. Выражение «документ» особенно потрясло меня: от кого же бы он узнал, и
в таких точных выражениях, как не от Ламберта? Я воротился домой
в большом смущении. Да и как же могло случиться, мелькнуло во мне вдруг, чтоб такое «двухлетнее наваждение» исчезло как сон, как чад, как видение?
Он убежал к себе по лестнице. Конечно, все
это могло навести на размышления. Я нарочно не опускаю ни малейшей черты из всей
этой тогдашней мелкой бессмыслицы, потому что каждая черточка вошла потом
в окончательный букет, где и нашла свое
место,
в чем и уверится читатель. А что тогда они действительно сбивали меня с толку, то
это — правда. Если я был так взволнован и раздражен, то именно заслышав опять
в их словах
этот столь надоевший мне тон интриг и загадок и напомнивший мне старое. Но продолжаю.
Он потерянно рассмеялся при
этом слове, вдруг подняв на нее глаза; до того же времени говорил, как бы смотря
в сторону. Если б я был на ее
месте, я бы испугался
этого смеха, я
это почувствовал. Он вдруг встал со стула.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные
места. У вас там
в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете,
в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам
это заметить, но все как-то позабывал.
Судья тоже, который только что был пред моим приходом, ездит только за зайцами,
в присутственных
местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен
это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Стародум(приметя всех смятение). Что
это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься
в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю
место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет
этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем
месте понеслись бы
в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя
в атаках не вижу-с!
Строился новый город на новом
месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было
в то время придумано названия и что лишь
в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что
это"иное"появилось тогда
в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…