Неточные совпадения
А пока лишь скажу одно: пусть
читатель помнит
душу паука.
Так что я даже в ту минуту должен был бы стать в недоумении, видя такой неожиданный переворот в ее чувствах, а стало быть, пожалуй, и в Ламбертовых. Я, однако же, вышел молча; на
душе моей было смутно, и рассуждал я плохо! О, потом я все обсудил, но тогда уже было поздно! О, какая адская вышла тут махинация! Остановлюсь здесь и объясню ее всю вперед, так как иначе
читателю было бы невозможно понять.
Вообще к Софье Павловне трудно отнестись не симпатично: в ней есть сильные задатки недюжинной натуры, живого ума, страстности и женской мягкости. Она загублена в духоте, куда не проникал ни один луч света, ни одна струя свежего воздуха. Недаром любил ее и Чацкий. После него она одна из всей этой толпы напрашивается на какое-то грустное чувство, и в
душе читателя против нее нет того безучастного смеха, с каким он расстается с прочими лицами.
Сотрудник он был желательный, и я очень ценил его талант и даже манеру писать, его язык, по-своему весьма своеобразный и действующий на
душу читателя. Но, разумеется, он отличался беспорядочностью работы и без «аванса» писать не мог.
Неточные совпадения
Но не то тяжело, что будут недовольны героем, тяжело то, что живет в
душе неотразимая уверенность, что тем же самым героем, тем же самым Чичиковым были бы довольны
читатели.
Читатель, может быть, изумляется, что Чичиков доселе не заикнулся по части известных
душ.
Вы согласитесь, мой
читатель, // Что очень мило поступил // С печальной Таней наш приятель; // Не в первый раз он тут явил //
Души прямое благородство, // Хотя людей недоброхотство // В нем не щадило ничего: // Враги его, друзья его // (Что, может быть, одно и то же) // Его честили так и сяк. // Врагов имеет в мире всяк, // Но от друзей спаси нас, Боже! // Уж эти мне друзья, друзья! // Об них недаром вспомнил я.
Цветы, любовь, деревня, праздность, // Поля! я предан вам
душой. // Всегда я рад заметить разность // Между Онегиным и мной, // Чтобы насмешливый
читатель // Или какой-нибудь издатель // Замысловатой клеветы, // Сличая здесь мои черты, // Не повторял потом безбожно, // Что намарал я свой портрет, // Как Байрон, гордости поэт, // Как будто нам уж невозможно // Писать поэмы о другом, // Как только о себе самом.
День был воскресный. Ученики должны быть у обедни в старом соборе, на хорах. С разрешения гимназического начальства я обыкновенно ходил в другую церковь, но этот раз меня потянуло в собор, где я надеялся встретить своего соседа по парте и приятеля Крыштановича, отчасти уже знакомого
читателям предыдущих моих очерков. Это был юноша опытный и авторитетный, и я чувствовал потребность излить перед ним свою переполненную
душу.