Неточные совпадения
Согрешить с миловидной дворовой вертушкой (а моя мать не
была вертушкой) развратному «молодому щенку» (а они
были все развратны, все до
единого — и прогрессисты и ретрограды) — не только возможно, но и неминуемо, особенно взяв романическое его положение молодого вдовца и его бездельничанье.
Ну пусть эти случаи даже слишком редки; все равно, главным правилом
будет у меня — не рисковать ничем, и второе — непременно в день хоть сколько-нибудь нажить сверх минимума, истраченного на мое содержание, для того чтобы ни
единого дня не прерывалось накопление.
Особенно счастлив я
был, когда, ложась спать и закрываясь одеялом, начинал уже один, в самом полном уединении, без ходящих кругом людей и без
единого от них звука, пересоздавать жизнь на иной лад. Самая яростная мечтательность сопровождала меня вплоть до открытия «идеи», когда все мечты из глупых разом стали разумными и из мечтательной формы романа перешли в рассудочную форму действительности.
Кроме того,
есть характеры, так сказать, слишком уж обшарканные горем, долго всю жизнь терпевшие, претерпевшие чрезвычайно много и большого горя, и постоянного по мелочам и которых ничем уже не удивишь, никакими внезапными катастрофами и, главное, которые даже перед гробом любимейшего существа не забудут ни
единого из столь дорого доставшихся правил искательного обхождения с людьми.
Ныне без сытости собираем и с безумием расточаем, а тогда не
будет ни сирот, ни нищих, ибо все мои, все родные, всех приобрел, всех до
единого купил!
Тогда и премудрость приобретешь не из
единых книг токмо, а
будешь с самим Богом лицом к лицу; и воссияет земля паче солнца, и не
будет ни печали, ни воздыхания, а лишь
единый бесценный рай…»
«А иже аще соблазнит
единого малых сих верующих в мя, уне
есть ему, да обесится жернов оселский на выи его, и потонет в пучине морстей» (Матф. 18, 6).
Я сказал, что о Катерине Николаевне он не говорит ни
единого слова; но я даже думаю, что, может
быть, и совсем излечился.
Наполеонами и так далее, все до
единого были преступниками, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им помочь.
Если есть теперь церковь католическая, утверждающая свою непогрешимость, то только потому, что есть церкви: греко-российская, православная, лютеранская, каждая утверждающая свою непогрешимость и этим самым отрицающая все другие церкви. Так что церковь
единая есть только фантастическое представление, не имеющее в себе ни малейшего признака действительности.
— Как! — закричал князь, — шестьсот пятьдесят собак и сорок псарей-дармоедов!.. Да ведь эти проклятые псы столько хлеба съедают, что им на худой конец полтораста бедных людей круглый год будут сыты. Прошу вас, Сергей Андреич, чтоб сегодня же все собаки до
единой были перевешаны. Псарей на месячину, кто хочет идти на заработки — выдать паспорты. Деньги, что шли на псарню, употребите на образование в Заборье отделения Российского библейского общества.
Неточные совпадения
Все
были налицо, все до
единого: взрослые и сильные рубили и ломали; малолетние и слабосильные сгребали мусор и свозили его к реке.
Вообще во всей истории Глупова поражает один факт: сегодня расточат глуповцев и уничтожат их всех до
единого, а завтра, смотришь, опять появятся глуповцы и даже, по обычаю, выступят вперед на сходках так называемые «старики» (должно
быть, «из молодых, да ранние»).
"Сего 17-го сентября, после трудного, но славного девятидневного похода, совершилось всерадостнейшее и вожделеннейшее событие. Горчица утверждена повсеместно и навсегда, причем не
было произведено в расход ни
единой капли крови".
«Ну-ка, пустить одних детей, чтоб они сами приобрели, сделали посуду, подоили молоко и т. д. Стали бы они шалить? Они бы с голоду померли. Ну-ка, пустите нас с нашими страстями, мыслями, без понятия о
едином Боге и Творце! Или без понятия того, что
есть добро, без объяснения зла нравственного».
Блеснет заутра луч денницы // И заиграет яркий день; // А я,
быть может, я гробницы // Сойду в таинственную сень, // И память юного поэта // Поглотит медленная Лета, // Забудет мир меня; но ты // Придешь ли, дева красоты, // Слезу пролить над ранней урной // И думать: он меня любил, // Он мне
единой посвятил // Рассвет печальный жизни бурной!.. // Сердечный друг, желанный друг, // Приди, приди: я твой супруг!..»