Неточные совпадения
«Я буду
не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние дни в Москве, — никогда теперь уже
не буду один, как в столько ужасных лет до сих пор:
со мной будет моя идея, которой я никогда
не изменю, даже и в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление, замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще в Москве и которая
не оставляла меня ни на один миг в Петербурге (ибо
не знаю, был ли такой день в Петербурге, который бы я
не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и удалиться), — эта двойственность,
говорю я, и была, кажется, одною из главнейших причин многих моих неосторожностей, наделанных в году, многих мерзостей, многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
— Васин! — вскричал я, — вы меня радуете! Я
не уму вашему удивляюсь, я удивляюсь тому, как можете вы, человек столь чистый и так безмерно надо мной стоящий, — как можете вы
со мной идти и
говорить так просто и вежливо, как будто ничего
не случилось!
—
Не говорите об этом, — сказал он и вдруг встал
со стула.
Лучше вот что: если вы решились ко мне зайти и у меня просидеть четверть часа или полчаса (я все еще
не знаю для чего, ну, положим, для спокойствия матери) — и, сверх того, с такой охотой
со мной
говорите, несмотря на то что произошло внизу, то расскажите уж мне лучше про моего отца — вот про этого Макара Иванова, странника.
— Это ты про Эмс. Слушай, Аркадий, ты внизу позволил себе эту же выходку, указывая на меня пальцем, при матери. Знай же, что именно тут ты наиболее промахнулся. Из истории с покойной Лидией Ахмаковой ты
не знаешь ровно ничего.
Не знаешь и того, насколько в этой истории сама твоя мать участвовала, да, несмотря на то что ее там
со мною
не было; и если я когда видел добрую женщину, то тогда, смотря на мать твою. Но довольно; это все пока еще тайна, а ты — ты
говоришь неизвестно что и с чужого голоса.
По интонации голоса я догадывался, что Стебельков уже овладел разговором,
говорит уже
не вкрадчиво, а властно и развалившись, вроде как давеча
со мной: «вы следите?», «теперь извольте вникнуть» и проч.
— В этой истории, кроме всех этих интриг, которых я
не берусь разбирать, собственно роль Версилова
не имела в себе ничего особенно предосудительного, — заметил Васин, снисходительно улыбаясь. Ему, кажется, становилось тяжело
со мной
говорить, но он только
не показывал вида.
Входит это она, спрашивает, и набежали тотчас
со всех сторон женщины: „Пожалуйте, пожалуйте!“ — все женщины, смеются, бросились, нарумяненные, скверные, на фортепьянах играют, тащат ее; „я, было,
говорит, от них вон, да уж
не пускают“.
«Уроки я вам,
говорит, найду непременно, потому что я
со многими здесь знаком и многих влиятельных даже лиц просить могу, так что если даже пожелаете постоянного места, то и то можно иметь в виду… а покамест простите,
говорит, меня за один прямой к вам вопрос:
не могу ли я сейчас быть вам чем полезным?
Не ревновал тоже и к тому, что он
говорил с ним как бы серьезнее, чем
со мной, более, так сказать, положительно и менее пускал насмешки; но я был так тогда счастлив, что это мне даже нравилось.
— Вы
говорите об какой-то «тяготеющей связи»… Если это с Версиловым и
со мной, то это, ей-Богу, обидно. И наконец, вы
говорите: зачем он сам
не таков, каким быть учит, — вот ваша логика! И во-первых, это —
не логика, позвольте мне это вам доложить, потому что если б он был и
не таков, то все-таки мог бы проповедовать истину… И наконец, что это за слово «проповедует»? Вы
говорите: пророк. Скажите, это вы его назвали «бабьим пророком» в Германии?
— Об этой идее я, конечно, слышал, и знаю все; но я никогда
не говорил с князем об этой идее. Я знаю только, что эта идея родилась в уме старого князя Сокольского, который и теперь болен; но я никогда ничего
не говорил и в том
не участвовал. Объявляя вам об этом единственно для объяснения, позволю вас спросить, во-первых: для чего вы-то
со мной об этом заговорили? А во-вторых, неужели князь с вами о таких вещах
говорит?
—
Не он
со мной
говорит; он
не хочет
со мной
говорить, а я с ним
говорю, а он
не хочет слушать. Давеча кричал.
— А я очень рада, что вы именно теперь так
говорите, — с значением ответила она мне. Я должен сказать, что она никогда
не заговаривала
со мной о моей беспорядочной жизни и об омуте, в который я окунулся, хотя, я знал это, она обо всем этом
не только знала, но даже стороной расспрашивала. Так что теперь это было вроде первого намека, и — сердце мое еще более повернулось к ней.
— Если б вместо отвлеченных рассуждений вы
говорили со мной по-человечески и, например, хоть намекнули мне только об этой проклятой игре, я бы, может,
не втянулся, как дурак, — сказал я вдруг.
— Я рад, что вы
со мной начали
говорить не об отвлеченностях.
— Ничем, мой друг, совершенно ничем; табакерка заперлась тотчас же и еще пуще, и, главное, заметь, ни я
не допускал никогда даже возможности подобных
со мной разговоров, ни она… Впрочем, ты сам
говоришь, что ее знаешь, а потому можешь представить, как к ней идет подобный вопрос… Уж
не знаешь ли ты чего?
— Так вы так и
говорите, что полуимпериалов, а
не извольте шутить
со мной.
Никогда еще
не говорил он
со мной так дерзко. Я был очень бледен.
Видно было, что и они
не желали ни расспрашивать, ни любопытствовать, а
говорили со мной совсем о постороннем.
Я прямо
говорю: это почти нельзя было вынести без слез, и
не от умиления, а от какого-то странного восторга: чувствовалось что-то необычайное и горячее, как та раскаленная песчаная степь
со львами, в которой скиталась святая.
Но хоть я и часто бываю у Анны Андреевны, но
не скажу, чтоб мы пускались в большие интимности; о старом
не упоминаем вовсе; она принимает меня к себе очень охотно, но
говорит со мной как-то отвлеченно.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения
со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему,
говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный
со мною случай: в дороге совершенно издержался.
Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал
говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но
не гораздо.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он
не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити,
со слезами благодаря ее, и
говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
Он приписывал это своему достоинству,
не зная того, что Метров, переговорив
со всеми своими близкими, особенно охотно
говорил об этом предмете с каждым новым человеком, да и вообще охотно
говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич
говорит, что он
не может верить, — сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский
со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.