Неточные совпадения
По крайней мере с
тем видом светской брезгливости, которую он неоднократно себе позволял со мною, он, я помню, однажды промямлил как-то странно: что мать моя была одна такая
особа из незащищенных, которую не
то что полюбишь, — напротив, вовсе нет, — а как-то вдруг почему-то пожалеешь, за кротость, что ли, впрочем, за что? — это всегда никому не известно, но пожалеешь надолго; пожалеешь и привяжешься…
Ибо об чем, о Господи, об чем мог говорить в
то время такой человек, как Версилов, с такою
особою, как моя мать, даже и в случае самой неотразимой любви?
Свое семейство у него было малое; он был вдовцом уже двадцать лет и имел лишь единственную дочь,
ту вдову-генеральшу, которую теперь ждали из Москвы ежедневно, молодую
особу, характера которой он несомненно боялся.
Проснувшись в
то утро и одеваясь у себя наверху в каморке, я почувствовал, что у меня забилось сердце, и хоть я плевался, но, входя в дом князя, я снова почувствовал
то же волнение: в это утро должна была прибыть сюда
та особа, женщина, от прибытия которой я ждал разъяснения всего, что меня мучило!
Версилов будто бы успел внушить по-своему, тонко и неотразимо, молодой
особе, что Катерина Николавна оттого не соглашается, что влюблена в него сама и уже давно мучит его ревностью, преследует его, интригует, объяснилась уже ему, и теперь готова сжечь его за
то, что он полюбил другую; одним словом, что-то в этом роде.
— О да, ты был значительно груб внизу, но… я тоже имею свои
особые цели, которые и объясню тебе, хотя, впрочем, в приходе моем нет ничего необыкновенного; даже
то, что внизу произошло, — тоже все в совершенном порядке вещей; но разъясни мне вот что, ради Христа: там, внизу,
то, что ты рассказывал и к чему так торжественно нас готовил и приступал, неужто это все, что ты намерен был открыть или сообщить, и ничего больше у тебя не было?
Я, конечно, обращался к нему раз, недели две
тому, за деньгами, и он давал, но почему-то мы тогда разошлись, и я сам не взял: он что-то тогда забормотал неясно, по своему обыкновению, и мне показалось, что он хотел что-то предложить, какие-то
особые условия; а так как я третировал его решительно свысока во все разы, как встречал у князя,
то гордо прервал всякую мысль об особенных условиях и вышел, несмотря на
то что он гнался за мной до дверей; я тогда взял у князя.
Лиза, дети, работа, о, как мы мечтали обо всем этом с нею, здесь мечтали, вот тут, в этих комнатах, и что же? я в
то же время думал об Ахмаковой, не любя этой
особы вовсе, и о возможности светского, богатого брака!
Оба эти выражения он высказал, совсем не трудясь над ними и себе неприметно, а меж
тем в этих двух выражениях — целое
особое воззрение на оба предмета, и хоть, уж конечно, не всего народа, так все-таки Макар Ивановичево, собственное и не заимствованное!
А между
тем для меня до сих пор задача: как мог он, Ламберт, профильтроваться и присосаться к такой неприступной и высшей
особе, как Анна Андреевна? Правда, он взял справки, но что же из этого? Правда, он был одет прекрасно, говорил по-парижски и носил французскую фамилию, но ведь не могла же Анна Андреевна не разглядеть в нем тотчас же мошенника? Или предположить, что мошенника-то ей и надо было тогда. Но неужели так?
— Настасья Егоровна — очень милая
особа, и, уж конечно, я не могу ей запретить любить меня, но она не имеет никаких средств знать о
том, что до нее не касается.
Но зачем же, спросят, ко мне на квартиру? Зачем перевозить князя в жалкие наши каморки и, может быть, испугать его нашею жалкою обстановкой? Если уж нельзя было в его дом (так как там разом могли всему помешать),
то почему не на
особую «богатую» квартиру, как предлагал Ламберт? Но тут-то и заключался весь риск чрезвычайного шага Анны Андреевны.
Замечу еще, что сама Анна Андреевна ни на минуту не сомневалась, что документ еще у меня и что я его из рук еще не выпустил. Главное, она понимала превратно мой характер и цинически рассчитывала на мою невинность, простосердечие, даже на чувствительность; а с другой стороны, полагала, что я, если б даже и решился передать письмо, например, Катерине Николаевне,
то не иначе как при
особых каких-нибудь обстоятельствах, и вот эти-то обстоятельства она и спешила предупредить нечаянностью, наскоком, ударом.
Неточные совпадения
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам говорить не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На
то у губернатора //
Особый есть швейцар. — // «А где он? как назвать его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да двери заперты. // Присела я, задумалась, // Уж начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
И к
той избе
особое // Почтенье: бабы бегают // С узлами, сковородками // В
ту избу.
Что шаг,
то натыкалися // Крестьяне на диковину: //
Особая и странная // Работа всюду шла. // Один дворовый мучился // У двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. // В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А было их до пропасти!
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в
том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная
особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Базары опустели, продавать было нечего, да и некому, потому что город обезлюдел. «Кои померли, — говорит летописец, — кои, обеспамятев, разбежались кто куда». А бригадир между
тем все не прекращал своих беззаконий и купил Аленке новый драдедамовый [Драдедамовый — сделанный из
особого тонкого шерстяного драпа (от франц. «drap des dames»).] платок. Сведавши об этом, глуповцы опять встревожились и целой громадой ввалили на бригадиров двор.