Неточные совпадения
Он сам, этот мрачный и закрытый
человек, с тем
милым простодушием, которое он черт знает откуда брал (точно из кармана), когда видел, что это необходимо, — он сам говорил мне, что тогда он был весьма «глупым молодым щенком» и не то что сентиментальным, а так, только что прочел «Антона Горемыку» и «Полиньку Сакс» — две литературные вещи, имевшие необъятное цивилизующее влияние на тогдашнее подрастающее поколение наше.
Я взял лукошко и внес в кухню и тотчас нашел сложенную записку: «
Милые благодетели, окажите доброжелательную помощь окрещенной девочке Арине; а мы с ней за вас будем завсегда воссылать к престолу слезы наши, и поздравляем вас с днем тезоименитства; неизвестные вам
люди».
— Самое лучшее, мой
милый, это то, что ты засмеялся. Трудно представить, сколько этим каждый
человек выигрывает, даже в наружности. Я серьезнейшим образом говорю. У него, Татьяна Павловна, всегда такой вид, будто у него на уме что-то столь уж важное, что он даже сам пристыжен сим обстоятельством.
—
Милый, добрый Аркадий Макарович, поверьте, что я об вас… Про вас отец мой говорит всегда: «
милый, добрый мальчик!» Поверьте, я буду помнить всегда ваши рассказы о бедном мальчике, оставленном в чужих
людях, и об уединенных его мечтах… Я слишком понимаю, как сложилась душа ваша… Но теперь хоть мы и студенты, — прибавила она с просящей и стыдливой улыбкой, пожимая руку мою, — но нам нельзя уже более видеться как прежде и, и… верно, вы это понимаете?
— Предупреждаю тебя еще раз, мой
милый, что там моих денег нет. Я знаю, этот молодой
человек сам в тисках, и я на нем ничего не считаю, несмотря на его обещания.
— Здравствуй, мой
милый. Барон, это вот и есть тот самый очень молодой
человек, об котором упомянуто было в записке, и поверьте, он не помешает, а даже может понадобиться. (Барон презрительно оглядел меня.) —
Милый мой, — прибавил мне Версилов, — я даже рад, что ты пришел, а потому посиди в углу, прошу тебя, пока мы кончим с бароном. Не беспокойтесь, барон, он только посидит в углу.
— Знаешь ли ты,
милый вьюнош, — начал он опять, как бы продолжая прежнюю речь, — знаешь ли ты, что есть предел памяти
человека на сей земле?
Кончилась обедня, вышел Максим Иванович, и все деточки, все-то рядком стали перед ним на коленки — научила она их перед тем, и ручки перед собой ладошками как один сложили, а сама за ними, с пятым ребенком на руках, земно при всех
людях ему поклонилась: «Батюшка, Максим Иванович,
помилуй сирот, не отымай последнего куска, не выгоняй из родного гнезда!» И все, кто тут ни был, все прослезились — так уж хорошо она их научила.
— Ну что он знает, твой Александр Семеныч, — улыбнулся Макар Иванович, —
милый он
человек, а и не более.
— Нет, ничего. Я сам увижусь. Мне жаль Лизу. И что может посоветовать ей Макар Иванович? Он сам ничего не смыслит ни в
людях, ни в жизни. Вот что еще, мой
милый (он меня давно не называл «мой
милый»), тут есть тоже… некоторые молодые
люди… из которых один твой бывший товарищ, Ламберт… Мне кажется, все это — большие мерзавцы… Я только, чтоб предупредить тебя… Впрочем, конечно, все это твое дело, и я понимаю, что не имею права…
Милый мой мальчик, я никогда не мог вообразить себе
людей неблагодарными и оглупевшими.
Есть больные воспоминания, мой
милый, причиняющие действительную боль; они есть почти у каждого, но только
люди их забывают; но случается, что вдруг потом припоминают, даже только какую-нибудь черту, и уж потом отвязаться не могут.
Андрей Петрович, поймите мои слова: ведь за что-нибудь я пришла же теперь,
милый, и прежде и теперь
милый,
человек!
Неточные совпадения
Городничий (вытянувшись и дрожа всем телом).
Помилуйте, не погубите! Жена, дети маленькие… не сделайте несчастным
человека.
Хлестаков (рисуется).
Помилуйте, сударыня, мне очень приятно, что вы меня приняли за такого
человека, который… Осмелюсь ли спросить вас: куда вы намерены были идти?
Люди холопского звания — // Сущие псы иногда: // Чем тяжелей наказания, // Тем им
милей господа.
Величавая дикость прежнего времени исчезла без следа; вместо гигантов, сгибавших подковы и ломавших целковые, явились
люди женоподобные, у которых были на уме только
милые непристойности.
Любовное свидание мужчины с женщиной именовалось «ездою на остров любви»; грубая терминология анатомии заменилась более утонченною; появились выражения вроде «шаловливый мизантроп», [Мизантро́п —
человек, избегающий общества, нелюдим.] «
милая отшельница» и т. п.