Неточные совпадения
Я хоть и начну
с девятнадцатого сентября, а все-таки вставлю слова два о
том, кто я, где был до
того, а стало быть, и что могло быть у меня в голове хоть отчасти в
то утро девятнадцатого сентября,
чтоб было понятнее читателю, а может быть, и мне самому.
— Вам ужасно хочется,
чтоб я сходил к какой-нибудь здешней Жозефине и пришел вам донести. Незачем; я и сам еще тринадцати лет видел женскую наготу, всю;
с тех пор и почувствовал омерзение.
— Нисколько. Признаюсь, сначала,
с первых разов, я был несколько обижен и хотел вам самим сказать ты, но увидал, что глупо, потому что не для
того же,
чтоб унизить меня, вы мне ты говорите?
Заметьте, она уж и ехала
с тем,
чтоб меня поскорей оскорбить, еще никогда не видав: в глазах ее я был «подсыльный от Версилова», а она была убеждена и тогда, и долго спустя, что Версилов держит в руках всю судьбу ее и имеет средства тотчас же погубить ее, если захочет, посредством одного документа; подозревала по крайней мере это.
— По-моему, всякий имеет право иметь свои чувства… если по убеждению…
с тем,
чтоб уж никто его не укорял за них, — обратился я к Васину. Хоть я проговорил и бойко, но точно не я, а во рту точно чужой язык шевелился.
— Долго рассказывать… А отчасти моя идея именно в
том,
чтоб оставили меня в покое. Пока у меня есть два рубля, я хочу жить один, ни от кого не зависеть (не беспокойтесь, я знаю возражения) и ничего не делать, — даже для
того великого будущего человечества, работать на которого приглашали господина Крафта. Личная свобода,
то есть моя собственная-с, на первом плане, а дальше знать ничего не хочу.
Я никому ничего не должен, я плачу обществу деньги в виде фискальных поборов за
то,
чтоб меня не обокрали, не прибили и не убили, а больше никто ничего
с меня требовать не смеет.
А теперь расскажу два анекдота, чтобы
тем покончить
с «идеей» совсем и так,
чтоб она ничем уж не мешала в рассказе.
Из истории
с Риночкой выходило обратное, что никакая «идея» не в силах увлечь (по крайней мере меня) до
того,
чтоб я не остановился вдруг перед каким-нибудь подавляющим фактом и не пожертвовал ему разом всем
тем, что уже годами труда сделал для «идеи».
О
том, что приехал
с тем,
чтоб нас удивить чем-то, — об этом я, разумеется, не упоминаю.
— Не хмурьтесь, Андрей Петрович, я вовсе не
с тем, что вы думаете. Я именно хочу,
чтоб все смеялись.
— Нельзя, Татьяна Павловна, — внушительно ответил ей Версилов, — Аркадий, очевидно, что-то замыслил, и, стало быть, надо ему непременно дать кончить. Ну и пусть его! Расскажет, и
с плеч долой, а для него в
том и главное,
чтоб с плеч долой спустить. Начинай, мой милый, твою новую историю,
то есть я так только говорю: новую; не беспокойся, я знаю конец ее.
Я пришел
с тем,
чтоб уговорить тебя сделать это по возможности мягче и без скандала,
чтоб не огорчить и не испугать твою мать еще больше.
Живет лишь один Версилов, а все остальное кругом него и все
с ним связанное прозябает под
тем непременным условием,
чтоб иметь честь питать его своими силами, своими живыми соками.
Я припоминаю слово в слово рассказ его; он стал говорить
с большой даже охотой и
с видимым удовольствием. Мне слишком ясно было, что он пришел ко мне вовсе не для болтовни и совсем не для
того,
чтоб успокоить мать, а наверно имея другие цели.
— Знаете что, — сказал я, — вы говорите, что пришли, главное,
с тем, чтобы мать подумала, что мы помирились. Времени прошло довольно,
чтоб ей подумать; не угодно ли вам оставить меня одного?
По миновании же срока и последует дуэль; что я
с тем и пришел теперь, что дуэль не сейчас, но что мне надо было заручиться, потому что секунданта нет, я ни
с кем не знаком, так по крайней мере к
тому времени
чтоб успеть найти, если он, Ефим, откажется.
Все это я обдумал и совершенно уяснил себе, сидя в пустой комнате Васина, и мне даже вдруг пришло в голову, что пришел я к Васину, столь жаждая от него совета, как поступить, — единственно
с тою целью, чтобы он увидал при этом, какой я сам благороднейший и бескорыстнейший человек, а стало быть,
чтоб и отмстить ему
тем самым за вчерашнее мое перед ним принижение.
Кроме
того, везде множество странных жильцов,
с которыми я уж по одному виду их не мог бы ужиться рядом; даже заплатил бы,
чтоб не жить рядом.
— Дайте ему в щеку! Дайте ему в щеку! — прокричала Татьяна Павловна, а так как Катерина Николаевна хоть и смотрела на меня (я помню все до черточки), не сводя глаз, но не двигалась
с места,
то Татьяна Павловна, еще мгновение, и наверно бы сама исполнила свой совет, так что я невольно поднял руку,
чтоб защитить лицо; вот из-за этого-то движения ей и показалось, что я сам замахиваюсь.
С моей стороны, я твердо был убежден, что он сыграл тут любовную роль и приходил
с тем,
чтоб повеселиться, но собственно это не возмущало меня.
Версилов молча протянул руку Васину;
тот тоже схватил фуражку,
чтоб вместе
с ним выйти, и крикнул мне: «До свиданья».
И вот я должен сообщить вам — я именно и к князю приехал,
чтоб ему сообщить об одном чрезвычайном обстоятельстве: три часа назад,
то есть это ровно в
то время, когда они составляли
с адвокатом этот акт, явился ко мне уполномоченный Андрея Петровича и передал мне от него вызов… формальный вызов из-за истории в Эмсе…
— А я все ждала, что поумнеешь. Я выглядела вас всего
с самого начала, Аркадий Макарович, и как выглядела,
то и стала так думать: «Ведь он придет же, ведь уж наверно кончит
тем, что придет», — ну, и положила вам лучше эту честь самому предоставить,
чтоб вы первый-то сделали шаг: «Нет, думаю, походи-ка теперь за мной!»
— Ну вот видишь, даже, может, и в карты не играет! Повторяю, рассказывая эту дребедень, он удовлетворяет своей любви к ближнему: ведь он и нас хотел осчастливить. Чувство патриотизма тоже удовлетворено; например, еще анекдот есть у них, что Завьялову англичане миллион давали
с тем только,
чтоб он клейма не клал на свои изделия…
Раз, например, именно в последнее время, он вошел, когда уже я был совсем одет в только что полученный от портного костюм и хотел ехать к «князю Сереже»,
чтоб с тем отправиться куда следует (куда — объясню потом).
Два слова,
чтоб не забыть: князь жил тогда в
той же квартире, но занимал ее уже почти всю; хозяйка квартиры, Столбеева, пробыла лишь
с месяц и опять куда-то уехала.
Вы говорили, что эта «живая жизнь» есть нечто до
того прямое и простое, до
того прямо на вас смотрящее, что именно из-за этой-то прямоты и ясности и невозможно поверить,
чтоб это было именно
то самое, чего мы всю жизнь
с таким трудом ищем…
— Вы думаете? — остановился он передо мной, — нет, вы еще не знаете моей природы! Или… или я тут, сам не знаю чего-нибудь: потому что тут, должно быть, не одна природа. Я вас искренно люблю, Аркадий Макарович, и, кроме
того, я глубоко виноват перед вами за все эти два месяца, а потому я хочу, чтобы вы, как брат Лизы, все это узнали: я ездил к Анне Андреевне
с тем,
чтоб сделать ей предложение, а не отказываться.
Опускаю подробности и не привожу всю нить разговора,
чтоб не утомлять. Смысл в
том, что он сделал мне предложение «познакомить его
с господином Дергачевым, так как вы там бываете!»
Это было как раз в
тот день; Лиза в негодовании встала
с места,
чтоб уйти, но что же сделал и чем кончил этот разумный человек? —
с самым благородным видом, и даже
с чувством, предложил ей свою руку. Лиза тут же назвала его прямо в глаза дураком и вышла.
Назавтра Лиза не была весь день дома, а возвратясь уже довольно поздно, прошла прямо к Макару Ивановичу. Я было не хотел входить,
чтоб не мешать им, но, вскоре заметив, что там уж и мама и Версилов, вошел. Лиза сидела подле старика и плакала на его плече, а
тот,
с печальным лицом, молча гладил ее по головке.
О, она ведь и сама, я уверен, слишком хорошо понимала, что Ламберт преувеличил и даже просто налгал ей, единственно
чтоб иметь благовидный предлог явиться к ней и завязать
с нею сношения; если же смотрела мне в глаза, как уверенная в истине моих слов и моей преданности,
то, конечно, знала, что я не посмею отказаться, так сказать, из деликатности и по моей молодости.
Я уехал
с тем,
чтоб остаться в Европе, мой милый, и не возвращаться домой никогда.
— Вам все развитие ваше, вся душа ваша досталась страданием и боем всей жизни вашей — а ей все ее совершенство досталось даром. Тут неравенство… Женщина этим возмутительна. — Я проговорил вовсе не
с тем,
чтоб подольститься к нему, а
с жаром и даже
с негодованием.
— А случайно-с. Это я входил,
чтоб затворить форточку, которую я же и отворил для свежего воздуха; а так как мы продолжали
с Альфонсиной Карловной прежний разговор,
то среди разговора она и зашла в вашу комнату, единственно сопровождая меня.
Но так как и я ни за что не выдавал документа до последней минуты,
то он и решил в крайнем случае содействовать даже и Анне Андреевне,
чтоб не лишиться всякой выгоды, а потому из всех сил лез к ней
с своими услугами, до самого последнего часу, и я знаю, что предлагал даже достать, если понадобится, и священника…
Не подумай, что
с тем,
чтоб разбить этот образ, потому что, знаешь ли что, Соня, мне все-таки ведь хочется разбить…
— Никогда, никогда не смеялась я над вами! — воскликнула она проникнутым голосом и как бы
с величайшим состраданием, изобразившимся на лице ее. — Если я пришла,
то я из всех сил старалась сделать это так,
чтоб вам ни за что не было обидно, — прибавила она вдруг. — Я пришла сюда,
чтоб сказать вам, что я почти вас люблю… Простите, я, может, не так сказала, — прибавила она торопливо.
— Что бы вы ни говорили, я не могу, — произнес я
с видом непоколебимого решения, — я могу только заплатить вам такою же искренностью и объяснить вам мои последние намерения: я передам, в самом непродолжительном времени, это роковое письмо Катерине Николаевне в руки, но
с тем,
чтоб из всего, теперь случившегося, не делать скандала и
чтоб она дала заранее слово, что не помешает вашему счастью. Вот все, что я могу сделать.
— Ах, пащенок! Так это письмо в самом деле у тебя было зашито, и зашивала дура Марья Ивановна! Ах вы, мерзавцы-безобразники! Так ты
с тем,
чтоб покорять сердца, сюда ехал, высший свет побеждать, Черту Ивановичу отмстить за
то, что побочный сын, захотел?