Неточные совпадения
Ему это тотчас же понравилось, и он
ударил меня во второй и в третий
раз.
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“ Бросилась к дверям, двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам,
ударила мою Олю два
раза в щеку и вытолкнула в дверь: „Не стоишь, говорит, ты, шкура, в благородном доме быть!“ А другая кричит ей на лестницу: „Ты сама к нам приходила проситься, благо есть нечего, а мы на такую харю и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней, встанет, ходит: „В суд, говорит, на нее, в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут в суде возьмешь, чем докажешь?
— А вот вчера, когда мы утром кричали с ним в кабинете перед приездом Нащокина. Он в первый
раз и совершенно уже ясно осмелился заговорить со мной об Анне Андреевне. Я поднял руку, чтоб
ударить его, но он вдруг встал и объявил мне, что я с ним солидарен и чтоб я помнил, что я — его участник и такой же мошенник, как он, — одним словом, хоть не эти слова, но эта мысль.
Колокол
ударял твердо и определенно по одному
разу в две или даже в три секунды, но это был не набат, а какой-то приятный, плавный звон, и я вдруг различил, что это ведь — звон знакомый, что звонят у Николы, в красной церкви напротив Тушара, — в старинной московской церкви, которую я так помню, выстроенной еще при Алексее Михайловиче, узорчатой, многоглавой и «в столпах», — и что теперь только что минула Святая неделя и на тощих березках в палисаднике тушаровского дома уже трепещут новорожденные зелененькие листочки.
И вот как
раз мы досидели до того момента, когда солнечный луч вдруг прямо
ударил в лицо Макара Ивановича.
И, с самодовольствием окинув взглядом свою собственную опрятную и изящную фигурку, Константин Диомидыч
ударил раза два растопыренными пальцами по рукаву сюртука, встряхнул воротником и отправился далее. Вернувшись к себе в комнату, он надел старенький халат и с озабоченным лицом сел за фортепьяно.
— Бывает, — подтвердил дьякон Тарас. — Я привык дьяконицу свою по воскресеньям после обедни бить; так, знаете, когда, умерла она — такая тоска на меня по воскресеньям нападала, что даже невероятно. Одно воскресенье прожил — вижу, плохо! Другое — стерпел. Третье — кухарку
ударил раз… Обиделась она… Подам, говорит, мировому. Представьте себе мое положение! На четвертое воскресенье — вздул ее, как жену! Потом заплатил ей десять целковых и уж бил по заведенному порядку, пока опять не женился…
Когда Марфа уверилась, что старик ушел, она села за стан и стала ткать. Она
ударила раз десяток бердом, но руки не шли, она остановилась и стала думать и вспоминать, каким она сейчас видела Корнея, — она знала, что это был он — тот самый, который убивал ее и прежде любил ее, и ей было страшно за то, что она сейчас сделала. Не то она сделала, что надо было. А как же надо было обойтись с ним? Ведь он не сказал, что он Корней и что он домой пришел.
Неточные совпадения
Глотнув вина (в четвертый
раз), // Влас продолжал: «Наследники //
Ударили и вотчине // Челом: «Нам жаль родителя, // Порядков новых, нонешних // Ему не перенесть.
Такой злодей; хоть бы в сердце
ударил — ну, так уж и быть, одним
разом все бы кончил, а то в спину… самый разбойничий удар!
По-видимому, этот
раз Грэй имел больше успеха, чем с простодушным Пантеном, так как крейсер, помедлив,
ударил по горизонту могучим залпом салюта, стремительный дым которого, пробив воздух огромными сверкающими мячами, развеялся клочьями над тихой водой.
Он постоял над ней: «боится!» — подумал он, тихонько высвободил из петли топор и
ударил старуху по темени,
раз и другой.
Вы сообразите: я
ударил всего только два
раза хлыстиком, даже знаков не оказалось…