Неточные совпадения
—
Бог меня прости, а я таки порадовалась тогда ее смерти, хоть и не
знаю, кто из
них один другого погубил бы:
он ли ее, или она
его? — заключила Пульхерия Александровна; затем осторожно, с задержками и беспрерывными взглядываниями на Дуню, что было той, очевидно, неприятно, принялась опять расспрашивать о вчерашней сцене между Родей и Лужиным.
— Ей-богу, не
знаю, чего
он на меня взбесился. Я сказал
ему только дорогой, что
он на Ромео похож, и… и доказал, и больше ничего, кажется, не было.
— Я тут, конечно, ничего не
знаю, — отозвалась Пульхерия Александровна, — может,
оно и хорошо, да опять ведь и
бог знает. Ново как-то, неизвестно. Конечно, нам остаться здесь необходимо, хоть на некоторое время…
«И многие из иудеев пришли к Марфе и Марии утешать
их в печали о брате
их. Марфа, услыша, что идет Иисус, пошла навстречу
ему; Мария же сидела дома. Тогда Марфа сказала Иисусу: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь
знаю, что чего ты попросишь у
бога, даст тебе
бог».
Да оставь я иного-то господина совсем одного: не бери я
его и не беспокой, но чтоб
знал он каждый час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все
знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за
ним, неусыпно
его сторожу, и будь
он у меня сознательно под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, закружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет, так сказать, математический вид будет иметь, —
оно и приятно-с.
— Я не знаю-с. Это только она сегодня-с так… это раз в жизни… ей уж очень хотелось помянуть, честь оказать, память… а она очень умная-с. А впрочем, как вам угодно-с, и я очень, очень, очень буду…
они все будут вам… и вас бог-с… и сироты-с…
— Покойник муж действительно имел эту слабость, и это всем известно, — так и вцепилась вдруг в
него Катерина Ивановна, — но это был человек добрый и благородный, любивший и уважавший семью свою; одно худо, что по доброте своей слишком доверялся всяким развратным людям и уж
бог знает с кем
он не пил, с теми, которые даже подошвы
его не стоили! Вообразите, Родион Романович, в кармане у
него пряничного петушка нашли: мертво-пьяный идет, а про детей помнит.
Но сердобольная мамаша тотчас же, полушепотом и скороговоркой, разрешила некоторые важнейшие недоумения, а именно, что Аркадий Иванович человек большой, человек с делами и со связями, богач, —
бог знает что там у
него в голове, вздумал и поехал, вздумал и деньги отдал, а стало быть, и дивиться нечего.
Всю эту ночь провел
он один,
бог знает где.
Бог их знает какого нет еще! и жесткий, и мягкий, и даже совсем томный, или, как иные говорят, в неге, или без неги, но пуще, нежели в неге — так вот зацепит за сердце, да и поведет по всей душе, как будто смычком.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович!
Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить
его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Сначала
он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к
нему не поедет, и что
он не хочет сидеть за
него в тюрьме; но потом, как
узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с
ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не взял бы, свидетель
Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не
знал доподлинно, // Что я перед последышем // Стою… что
он куражится // По воле по моей…»
— Не
знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял
он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу
его // Не слезы — кровь течет! // Не
знаю, не придумаю, // Что будет?
Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!