Неточные совпадения
Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, [Циммерман — известный в Петербурге владелец фабрики головных уборов и магазина
на Невском
проспекте.
Он пошел к Неве по В—му
проспекту; но дорогою ему пришла вдруг еще мысль: «Зачем
на Неву? Зачем в воду? Не лучше ли уйти куда-нибудь очень далеко, опять хоть
на острова, и там где-нибудь, в одиноком месте, в лесу, под кустом, — зарыть все это и дерево, пожалуй, заметить?» И хотя он чувствовал, что не в состоянии всего ясно и здраво обсудить в эту минуту, но мысль ему показалась безошибочною.
Но и
на острова ему не суждено было попасть, а случилось другое: выходя с В—го
проспекта на площадь, он вдруг увидел налево вход во двор, обставленный совершенно глухими стенами.
Нет, если б я выдал им за все это время, например, тысячи полторы
на приданое, да
на подарки,
на коробочки там разные, несессеры, [Несессер — шкатулка со всем необходимым для дороги.] сердолики, материи и
на всю эту дрянь, от Кнопа, [Кноп — владелец галантерейного магазина
на Невском
проспекте в Петербурге.] да из английского магазина, так было бы дело почище и… покрепче!
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я снял у ней тогда кошелек с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я не посмотрел
на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек
на чужом одном дворе,
на В — м
проспекте под камень схоронил,
на другое же утро… Все там и теперь лежит…
Он находился
на — ском
проспекте, шагах в тридцати или в сорока от Сенной, которую прошел.
Он было хотел пойти назад, недоумевая, зачем он повернул
на — ский
проспект, как вдруг, в одном из крайних отворенных окон трактира, увидел сидевшего у самого окна, за чайным столом, с трубкою в зубах, Свидригайлова.
— Я к вам шел и вас отыскивал, — начал Раскольников, — но почему теперь я вдруг поворотил
на — ский
проспект с Сенной! Я никогда сюда не поворачиваю и не захожу. Я поворачиваю с Сенной направо. Да и дорога к вам не сюда. Только поворотил, вот и вы! Это странно!
Весь мокрый, вошел он в двадцать минут двенадцатого в тесную квартирку родителей своей невесты,
на Васильевском острове, в третьей линии,
на Малом
проспекте.
Но скоро ему показалось очень холодно стоять над водой; он повернулся и пошел
на — ой
проспект.
Он шагал по бесконечному — ому
проспекту уже очень долго, почти с полчаса, не раз обрываясь в темноте
на деревянной мостовой, но не переставал чего-то с любопытством разыскивать по правой стороне
проспекта.
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе,
на Вознесенском
проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Неточные совпадения
Тарас запер дверь и смотрел в маленькое окошечко
на этот грязный жидовский
проспект.
Потом
на проспект выдвинулась похоронная процессия, хоронили героя, медные трубы выпевали мелодию похоронного марша, медленно шагали черные лошади и солдаты, зеленоватые, точно болотные лягушки, размахивал кистями и бахромой катафалк, держась за него рукою, деревянно шагала высокая женщина, вся в черной кисее, кисея летала над нею, вокруг ее, ветер как будто разрывал женщину
на куски или хотел подбросить ее к облакам.
За время, которое он провел в суде, погода изменилась: с моря влетал сырой ветер, предвестник осени, гнал над крышами домов грязноватые облака, как бы стараясь затискать их в коридор Литейного
проспекта, ветер толкал людей в груди, в лица, в спины, но люди, не обращая внимания
на его хлопоты, быстро шли встречу друг другу, исчезали в дворах и воротах домов.
Очень успокаивало Самгина полное отсутствие монументальных городовых
на постах, успокаивало и то, что Невский
проспект в это утро казался тише, скромнее, чем обычно, и не так глубоко прорубленным в сплошной массе каменных домов.
Густой туман окутывал город, и хотя было не более трех часов пополудни, Невский
проспект пытались осветить радужные пузыри фонарей, похожих
на гигантские одуванчики.