Неточные совпадения
Он остановился вдруг, когда
вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего
дня… что к нему после того на другой
день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти…»
Хотел было я ему, как узнал это все, так, для очистки совести, тоже струю пустить, да на ту пору у нас с Пашенькой гармония
вышла, и я повелел это
дело все прекратить, в самом то есть источнике, поручившись, что ты заплатишь.
— Да; черт его принес теперь; может быть, расстроил все
дело. А заметил ты, что он ко всему равнодушен, на все отмалчивается, кроме одного пункта, от которого из себя
выходит: это убийство…
— И всё
дело испортите! — тоже прошептал, из себя
выходя, Разумихин, — выйдемте хоть на лестницу. Настасья, свети! Клянусь вам, — продолжал он полушепотом, уж на лестнице, — что давеча нас, меня и доктора, чуть не прибил! Понимаете вы это! Самого доктора! И тот уступил, чтобы не раздражать, и ушел, а я внизу остался стеречь, а он тут оделся и улизнул. И теперь улизнет, коли раздражать будете, ночью-то, да что-нибудь и сделает над собой…
Разумихин, поместившись напротив, за тем же столом, горячо и нетерпеливо следил за изложением
дела, поминутно переводя глаза с того на другого и обратно, что уже
выходило немного из мерки.
В самом
деле, пройдя всю подворотню и уже
выходя во двор, тот вдруг обернулся и опять точно как будто махнул ему.
Петр Петрович несколько секунд смотрел на него с бледным и искривленным от злости лицом; затем повернулся,
вышел, и, уж конечно, редко кто-нибудь уносил на кого в своем сердце столько злобной ненависти, как этот человек на Раскольникова. Его, и его одного, он обвинял во всем. Замечательно, что, уже спускаясь с лестницы, он все еще воображал, что
дело еще, может быть, совсем не потеряно и, что касается одних дам, даже «весьма и весьма» поправимое.
— А ведь я к вам уже заходил третьего
дня вечером; вы и не знаете? — продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, — в комнату, в эту самую, входил. Тоже, как и сегодня, прохожу мимо — дай, думаю, визитик-то ему отдам. Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился —
вышел. Не запираете?
— Нам, брат, этой бумаги целые вороха показывали — да пустое
дело вышло! а с тобой нам ссылаться не пригоже, потому ты, и по обличью видно, беспутной оной Клемантинки лазутчик! — кричали одни.
Я пошел прямо к Вернеру, застал его дома и рассказал ему все — отношения мои к Вере и княжне и разговор, подслушанный мною, из которого я узнал намерение этих господ подурачить меня, заставив стреляться холостыми зарядами. Но теперь
дело выходило из границ шутки: они, вероятно, не ожидали такой развязки.
Неточные совпадения
По
делу всяк по своему // До полдня
вышел из дому:
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику
выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего
дня.
Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть в тайну построения миров и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который,
выйдя из пределов своей специальности, проповедовал с кафедры, что мир не мог быть сотворен в шесть
дней.
Но ничего не
вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над
девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.