Неточные совпадения
Он
остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего дня… что к нему после того на
другой день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти…»
Вдруг он
остановился и увидел, что на
другой стороне улицы, на тротуаре, стоит человек и машет ему рукой.
Он с упорством
остановился на этой мысли. Этот исход ему даже более нравился, чем всякий
другой. Он начал пристальнее всматриваться в нее.
— Славная вещь, славная вещь… — повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем
другом, — да! славная вещь! — чуть не вскрикнул он под конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и
останавливаясь в двух шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
Он
остановился у него по приезде в Петербург не из одной только скаредной экономии, хотя это и было почти главною причиной, но была тут и
другая причина.
Оба
остановились, и оба с минуту глядели
друг на
друга, как бы меряясь.
«Чем, чем, — думал он, — моя мысль была глупее
других мыслей и теорий, роящихся и сталкивающихся одна с
другой на свете, с тех пор как этот свет стоит? Стоит только посмотреть на дело совершенно независимым, широким и избавленным от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною. О отрицатели и мудрецы в пятачок серебра, зачем вы
останавливаетесь на полдороге!
Там была свобода и жили
другие люди, совсем непохожие на здешних, там как бы самое время
остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его.
Анатомический театр представлял из себя длинное, одноэтажное темно-серое здание, с белыми обрамками вокруг окон и дверей. Было в самой внешности его что-то низкое, придавленное, уходящее в землю, почти жуткое. Девушки одна за
другой останавливались у ворот и робко проходили через двор в часовню, приютившуюся на другом конце двора, в углу, окрашенную в такой же темно-серый цвет с белыми обводами.
Такова была среда, которая охватывала Имярека с молодых ногтей. Живя среди массы людей, из которых каждый устраивался по-своему, он и сам подчинялся общему закону разрозненности. Вместе с
другими останавливался в недоумении перед задачами жизни и не без уныния спрашивал себя: ужели дело жизни в том и состоит, что оно для всех одинаково отсутствует?
Я помню только, что при переправе через какую-то реку моя карета и множество
других остановились на одном берегу, а на другом дрались; вдруг позади нас началась стрельба, поднялся ужасный крик и вой; что-то поминутно свистело в воздухе; стекла моей кареты разлетелись вдребезги, и лошади попадали.
Неточные совпадения
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед,
останавливается. Оба в испуге смотрят несколько минут один на
другого, выпучив глаза.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой
друг! Умей различить, умей
остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
В то время как Левин выходил в одну дверь, он слышал, как в
другую входила девушка. Он
остановился у двери и слышал, как Кити отдавала подробные приказания девушке и сама с нею стала передвигать кровать.
Не успели они
остановиться, как собаки, перегоняя одна
другую, уже летели к болоту.
— А, Костя! — вдруг проговорил он, узнав брата, и глаза его засветились радостью. Но в ту же секунду он оглянулся на молодого человека и сделал столь знакомое Константину судорожное движение головой и шеей, как будто галстук жал его; и совсем
другое, дикое, страдальческое и жестокое выражение
остановилось на его исхудалом лице.