Неточные совпадения
И
будь даже господин Лужин весь из одного чистейшего золота или из цельного бриллианта, и тогда не
согласится стать законною наложницей господина Лужина!
— Да врешь; горячишься. Ну, а серьги?
Согласись сам, что коли в тот самый день и час к Николаю из старухина сундука попадают серьги в руки, —
согласись сам, что они как-нибудь да должны же
были попасть? Это немало при таком следствии.
— Не
соглашусь с вами, — с видимым наслаждением возразил Петр Петрович, — конечно,
есть увлечения, неправильности, но надо
быть и снисходительным, увлечения свидетельствуют о горячности к делу и о той неправильной внешней обстановке, в которой находится дело.
— Не правда ли-с? — продолжал Петр Петрович, приятно взглянув на Зосимова. —
Согласитесь сами, — продолжал он, обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком некоторого торжества и превосходства и чуть
было не прибавил: «молодой человек», — что
есть преуспеяние, или, как говорят теперь, прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды…
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере два раза в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти не
было, и
было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна не могла выносить нечистоты и лучше
соглашалась мучить себя по ночам и не по силам, когда все спят, чтоб успеть к утру просушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме.
—
Быть может, те, которые
были невольною причиной,
согласятся вознаградить вас, хоть бы в потере доходов…
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!..
Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесное и — довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! — прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже
соглашался жить на аршине пространства!
Пульхерия Александровна
была чувствительна, впрочем не до приторности, робка и уступчива, но до известной черты: она многое могла уступить, на многое могла
согласиться, даже из того, что противоречило ее убеждению, но всегда
была такая черта честности, правил и крайних убеждений, за которую никакие обстоятельства не могли заставить ее переступить.
— Не совсем так, это правда, — тотчас же
согласился Разумихин, торопясь и разгорячаясь, по обыкновению. — Видишь, Родион: слушай и скажи свое мнение. Я хочу. Я из кожи лез вчера с ними и тебя поджидал; я и им про тебя говорил, что придешь… Началось с воззрения социалистов. Известно воззрение: преступление
есть протест против ненормальности социального устройства — и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, — и ничего!..
— Ну, по крайней мере, с этой стороны вы меня хоть несколько успокоили; но вот ведь опять беда-с: скажите, пожалуйста, много ли таких людей, которые других-то резать право имеют, «необыкновенных-то» этих? Я, конечно, готов преклониться, но ведь
согласитесь, жутко-с, если уж очень-то много их
будет, а?
— Я должен
согласиться, — спокойно отвечал он, — что такие случаи действительно должны
быть. Глупенькие и тщеславные особенно на эту удочку попадаются; молодежь в особенности.
Согласитесь сами, что, припоминая ваше смущение, торопливость уйти и то, что вы держали руки, некоторое время, на столе; взяв, наконец, в соображение общественное положение ваше и сопряженные с ним привычки, я, так сказать, с ужасом, и даже против воли моей, принужден
был остановиться на подозрении, — конечно, жестоком, но — справедливом-с!
— Э-эх! человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же
была она (он ткнул пальцем в тот угол, где
была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну,
согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?». И не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…».
— Ну так что ж, ну и на разврат! Дался им разврат. Да люблю, по крайней мере, прямой вопрос. В этом разврате по крайней мере,
есть нечто постоянное, основанное даже на природе и не подверженное фантазии, нечто всегдашним разожженным угольком в крови пребывающее, вечно поджигающее, которое и долго еще, и с летами, может
быть, не так скоро зальешь.
Согласитесь сами, разве не занятие в своем роде?
Ушли все на минуту, мы с нею как
есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она
будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!»
Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, —
согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
Неточные совпадения
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и
согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров
есть признак варварства. Но специализованный спорт
есть признак развития.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что делают и думают они, те самые, которые не хотели принимать его проектов и
были причиной всего зла в России, что тогда уже близко
было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне
согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
Левин сказал жене, что он верит, что она желала ехать, только чтобы
быть полезною,
согласился, что присутствие Марьи Николаевны при брате не представляет ничего неприличного; но в глубине души он ехал недовольный ею и собой.
— «И я,
согласившись на незаконный развод,
буду виновником ее погибели».
— Да, но ты
согласись, что открывается новое, несомненно полезное учреждение. Как хочешь, живое дело! Дорожат в особенности тем, чтобы дело ведено
было честно, — сказал Степан Аркадьич с ударением.