Оторвется ли руль: надежда спастись придает изумительное проворство, и делается фальшивый руль. Оказывается ли сильная пробоина, ее затягивают на первый случай просто парусом — и отверстие «засасывается» холстом и не пропускает воду, а между тем десятки рук изготовляют новые доски, и пробоина заколачивается. Наконец судно отказывается от битвы,
идет ко дну: люди бросаются в шлюпку и на этой скорлупке достигают ближайшего берега, иногда за тысячу миль.
В пылу перестрелки мы не обращали внимания на состояние нашего дощаника — как вдруг, от сильного движения Ермолая (он старался достать убитую птицу и всем телом налег на край), наше ветхое судно наклонилось, зачерпнулось и торжественно
пошло ко дну, к счастью, не на глубоком месте.
— Н-ну! Тут сколько авариев было. С одной стороны мыс, а с другой вода кружится, как в котле. Остается только узенькое место. Вот тут и угадайте. Вот как раз, где мы сейчас идем, тут «Владимир»
пошел ко дну, когда его «Колумбия» саданула в бок. Так и покатился вниз. И не нашли… Здесь ямища сажен в четыреста…
Неточные совпадения
— В таком случае, изложите ее письменно. Она
пойдет в комиссию всяких прошений. Комиссия всяких прошений, пометивши, препроводит ее
ко мне. От меня поступит она в комитет сельских
дел, там сделают всякие справки и выправки по этому
делу. Главноуправляющий вместе с конторою в самоскорейшем времени положит свою резолюцию, и
дело будет сделано.
Корабль разбит,
пошли товары
ко́
дну, // И он насилу спасся сам.
Сейчас кричала я во весь народ, // Что
ко́
дну наш корабль
идёт: // Куда!
По дороге на фронт около Пскова соскочил с расшатанных рельс товарный поезд, в составе его были три вагона сахара, гречневой крупы и подарков солдатам. Вагонов этих не оказалось среди разбитых, но не сохранилось и среди уцелевших от крушения. Климу Ивановичу Самгину предложили расследовать это чудо, потому что судебное следствие не отвечало на запросы Союза, который
послал эти вагоны одному из полков
ко дню столетнего юбилея его исторической жизни.
Ко всей деятельности,
ко всей жизни Штольца прирастала с каждым
днем еще чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и
шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение,
шел в круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса.