Неточные совпадения
Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет
никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы,
и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, — нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице
и улизнуть, чтобы никто не видал.
Платьев-то нет у ней
никаких… то есть никаких-с, а тут точно в гости собралась, приоделась,
и не то чтобы что-нибудь, а так, из ничего всё сделать сумеют: причешутся, воротничок там какой-нибудь чистенький, нарукавнички, ан совсем другая особа выходит,
и помолодела
и похорошела.
— Ну, а коли я соврал, — воскликнул он вдруг невольно, — коли действительно не подлец человек, весь вообще, весь род, то есть человеческий, то значит, что остальное все — предрассудки, одни только страхи напущенные,
и нет
никаких преград,
и так тому
и следует быть!..
Выглядывая скамейку, он заметил впереди себя, шагах в двадцати, идущую женщину, но сначала не остановил на ней
никакого внимания, как
и на всех мелькавших до сих пор перед ним предметах.
— Нет, я не вытерплю, не вытерплю! Пусть, пусть даже нет
никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это все, что решено в этот месяц, ясно как день, справедливо как арифметика. Господи! Ведь я все же равно не решусь!.. Я ведь не вытерплю, не вытерплю!.. Чего же, чего же
и до сих пор…
— А по-моему, коль ты сам не решаешься, так нет тут
никакой и справедливости! Пойдем еще партию!
И если бы даже случилось когда-нибудь так, что уже все до последней точки было бы им разобрано
и решено окончательно
и сомнений не оставалось бы уже более
никаких, — то тут-то бы, кажется, он
и отказался от всего, как от нелепости, чудовищности
и невозможности.
Но не было ничего, кажется,
никаких следов; только на том месте, где панталоны внизу осеклись
и висели бахромой, на бахроме этой оставались густые следы запекшейся крови.
А они совсем пришоль пьян
и потом опять три путилки спросил, а потом один поднял ноги
и стал ногом фортепьян играль,
и это совсем нехорошо в благородный дом,
и он ганц фортепьян ломаль,
и совсем, совсем тут нет
никакой манир,
и я сказаль.
Стало быть, уж
и тем хорошо, что
никакого подозрения, что зашел
и остановился.
— Да все по делу о маляре, то есть о красильщике… Уж мы его вытащим! А впрочем, теперь
и беды
никакой. Дело совсем, совсем теперь очевидное! Мы только пару поддадим.
— Да ведь они ж его прямо в убийцы теперь записали! У них уж
и сомнений нет
никаких…
Кох сдурил
и пошел вниз; тут убийца выскочил
и побежал тоже вниз, потому
никакого другого у него не было выхода.
Ее тоже отделывали заново; в ней были работники; это его как будто поразило. Ему представлялось почему-то, что он все встретит точно так же, как оставил тогда, даже, может быть, трупы на тех же местах на полу. А теперь: голые стены,
никакой мебели; странно как-то! Он прошел к окну
и сел на подоконник.
Пульхерия Александровна была чувствительна, впрочем не до приторности, робка
и уступчива, но до известной черты: она многое могла уступить, на многое могла согласиться, даже из того, что противоречило ее убеждению, но всегда была такая черта честности, правил
и крайних убеждений, за которую
никакие обстоятельства не могли заставить ее переступить.
Приданого тоже
никакого, да он на приданое
и не стал бы рассчитывать…
Мещанин не дал
никакого ответа
и даже не поглядел. Опять помолчали.
— Так что ж? Так что ж? — повторял Свидригайлов, смеясь нараспашку, — ведь это bonne guerre, [добрая война (фр.).] что называется,
и самая позволительная хитрость!.. Но все-таки вы меня перебили; так или этак, подтверждаю опять:
никаких неприятностей не было бы, если бы не случай в саду. Марфа Петровна…
Между тем он стоял в приемной, а мимо него ходили
и проходили люди, которым, по-видимому,
никакого до него не было дела.
Но ничего подобного не было: он видел только одни канцелярские, мелко-озабоченные лица, потом еще каких-то людей,
и никому-то не было до него
никакой надобности: хоть иди он сейчас же на все четыре стороны.
Стало быть,
и у Порфирия тоже нет ничего, ничего, кроме этого бреда,
никаких фактов, кроме психологии, которая о двух концах, ничего положительного.
Тут даже
и расчета
никакого не было!
Собственно до всех этих учений, мыслей, систем (с которыми Андрей Семенович так на него
и накинулся) ему
никакого не было дела.
Дело в том, что он, по инстинкту, начинал проникать, что Лебезятников не только пошленький
и глуповатый человечек, но, может быть,
и лгунишка,
и что
никаких вовсе не имеет он связей позначительнее даже в своем кружке, а только слышал что-нибудь с третьего голоса; мало того:
и дела-то своего, пропагандного, может, не знает порядочно, потому что-то уж слишком сбивается
и что уж куда ему быть обличителем!
— Отнюдь нет-с,
и даже в некотором смысле нелепость. Я только намекнул о временном вспоможении вдове умершего на службе чиновника, — если только будет протекция, — но, кажется, ваш покойный родитель не только не выслужил срока, но даже
и не служил совсем в последнее время. Одним словом, надежда хоть
и могла бы быть, но весьма эфемерная, потому
никаких, в сущности, прав на вспоможение, в сем случае, не существует, а даже напротив… А она уже
и о пенсионе задумала, хе-хе-хе! Бойкая барыня!
В эту самую минуту Амалия Ивановна, уже окончательно обиженная тем, что во всем разговоре она не принимала ни малейшего участия
и что ее даже совсем не слушают, вдруг рискнула на последнюю попытку
и с потаенною тоской осмелилась сообщить Катерине Ивановне одно чрезвычайно дельное
и глубокомысленное замечание о том, что в будущем пансионе надо обращать особенное внимание на чистое белье девиц (ди веше)
и что «непременно должен буль одна такая хороши дам (ди даме), чтоб карашо про белье смотрель»,
и второе, «чтоб все молоды девиц тихонько по ночам
никакой роман не читаль».
Увы, он
и по-русски-то не умел объясняться порядочно (не зная, впрочем,
никакого другого языка), так что он весь, как-то разом, истощился, даже как будто похудел после своего адвокатского подвига.
Даже потом, впоследствии, когда она припоминала эту минуту, ей становилось
и странно
и чудно: почему именно она так сразу увидела тогда, что нет уже
никаких сомнений?
Дмитрий Прокофьич сказал мне, что
никакой нет опасности
и что напрасно ты с таким ужасом это принимаешь.
Все, стало быть, это вздор,
и нет тут
никакой своей, вернее всего, стало быть, сумасшествие.
Кроме шампанского,
никакого, да
и шампанского-то в целый вечер один стакан, да
и то голова болит.
Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует
и клянется, что она будет мне послушною, верною
и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение
и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо,
никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда
и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
— Вот ваше письмо, — начала она, положив его на стол. — Разве возможно то, что вы пишете? Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой сказке
и не верю ей ни в одном слове. Это гнусное
и смешное подозрение. Я знаю историю
и как
и отчего она выдумалась. У вас не может быть
никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!..
Они же вам понадобятся, потому, Софья Семеновна, так жить, по-прежнему, — скверно, да
и нужды вам более нет
никакой.
Стены имели вид как бы сколоченных из досок с обшарканными обоями, до того уже пыльными
и изодранными, что цвет их (желтый) угадать еще можно было, но рисунка уже нельзя было распознать
никакого.
Он изредка бараньим
и мутным взглядом глядел на оратора, но, очевидно, не имел
никакого понятия, о чем идет речь,
и вряд ли что-нибудь даже
и слышал.
Никакого совсем
и не было дела!
Она сообщала, между прочим, что, несмотря на то, что он, по-видимому, так углублен в самого себя
и ото всех как бы заперся, — к новой жизни своей он отнесся очень прямо
и просто, что он ясно понимает свое положение, не ожидает вблизи ничего лучшего, не имеет
никаких легкомысленных надежд (что так свойственно в его положении)
и ничему почти не удивляется среди новой окружающей его обстановки, так мало похожей на что-нибудь прежнее.
Но он строго судил себя,
и ожесточенная совесть его не нашла
никакой особенно ужасной вины в его прошедшем, кроме разве простого промаху, который со всяким мог случиться.