Неточные совпадения
— Фу, бесстыдники, пристают! — проговорила она, еще раз отмахнувшись. Пошла она скоро, но по-прежнему
сильно шатаясь. Франт пошел за нею, но по другой аллее,
не спуская с нее глаз.
Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную ложь, что
не только никогда теперь
не придется ему успеть наговориться, но уже ни об чем больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли было так
сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и,
не глядя ни на кого, пошел вон из комнаты.
Прошло минут пять. Он все ходил взад и вперед, молча и
не взглядывая на нее. Наконец, подошел к ней, глаза его сверкали. Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его
сильно вздрагивали… Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу. Соня в ужасе от него отшатнулась, как от сумасшедшего. И действительно, он смотрел, как совсем сумасшедший.
— Вы, кажется, этого
не ожидали? — проговорил Раскольников, конечно ничего еще
не понимавший ясно, но уже успевший
сильно ободриться.
Признаюсь тебе, я и сам
сильно был наклонен поддерживать это мнение, во-первых, судя по твоим глупым и отчасти гнусным поступкам (ничем
не объяснимым), а во-вторых, по твоему недавнему поведению с матерью и сестрой.
Все это
сильно способствовало заключению, что Раскольников
не совсем похож на обыкновенного убийцу, разбойника и грабителя, но что тут что-то другое.
Последнее обстоятельство было уж слишком необъяснимо и
сильно беспокоило Дуню; ей приходила мысль, что мать, пожалуй, предчувствует что-нибудь ужасное в судьбе сына и боится расспрашивать, чтобы
не узнать чего-нибудь еще ужаснее.
Соня беспрерывно сообщала, что он постоянно угрюм, несловоохотлив и даже почти нисколько
не интересуется известиями, которые она ему сообщает каждый раз из получаемых ею писем; что он спрашивает иногда о матери; и когда она, видя, что он уже предугадывает истину, сообщила ему, наконец, об ее смерти, то, к удивлению ее, даже и известие о смерти матери на него как бы
не очень
сильно подействовало, по крайней мере, так показалось ей с наружного вида.
Но
не бритой головы и кандалов он стыдился: его гордость
сильно была уязвлена; он и заболел от уязвленной гордости.
Он был очень беспокоен, посылал о ней справляться. Скоро узнал он, что болезнь ее
не опасна. Узнав, в свою очередь, что он об ней так тоскует и заботится, Соня прислала ему записку, написанную карандашом, и уведомляла его, что ей гораздо легче, что у ней пустая, легкая простуда и что она скоро, очень скоро, придет повидаться с ним на работу. Когда он читал эту записку, сердце его
сильно и больно билось.
Она открыла ноты,
не сильно ударила по клавишам левой рукой. Сочно и густо запели струны. Вздохнув глубоко, к ним прилилась еще нота, богатая звуком. Из-под пальцев правой руки, светло звеня, тревожной стаей полетели странно прозрачные крики струн и закачались, забились, как испуганные птицы, на темном фоне низких нот.
Неточные совпадения
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я
не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать
не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют
сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Вдруг мой граф
сильно наморщился и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, — сказал мне, — а я ласкаюсь, что батюшка
не захочет со мною расстаться».
Шли головотяпы домой и воздыхали. «Воздыхали
не ослабляючи, вопияли
сильно!» — свидетельствует летописец. «Вот она, княжеская правда какова!» — говорили они. И еще говорили: «Та́кали мы, та́кали, да и прота́кали!» Один же из них, взяв гусли, запел:
Полезли люди в трясину и сразу потопили всю артиллерию. Однако сами кое-как выкарабкались, выпачкавшись
сильно в грязи. Выпачкался и Бородавкин, но ему было уж
не до того. Взглянул он на погибшую артиллерию и, увидев, что пушки, до половины погруженные, стоят, обратив жерла к небу и как бы угрожая последнему расстрелянием, начал тужить и скорбеть.
Тогда князь, видя, что они и здесь, перед лицом его, своей розни
не покидают,
сильно распалился и начал учить их жезлом.