Неточные совпадения
«Может, впрочем, она и всегда такая, да
я в тот раз
не заметил», — подумал он с неприятным чувством.
Знаю
я, что и пьянство
не добродетель, и это тем паче.
За нищету даже и
не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой, чтобы тем оскорбительнее было; и справедливо, ибо в нищете
я первый сам готов оскорблять себя.
Милостивый государь, месяц назад тому супругу мою избил господин Лебезятников, а супруга моя
не то что
я!
— Для чего
я не служу, милостивый государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего
не служу? А разве сердце у
меня не болит о том, что
я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу мою собственноручно избил, а
я лежал пьяненькой, разве
я не страдал? Позвольте, молодой человек, случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
Вот вы знаете, например, заранее и досконально, что сей человек, сей благонамереннейший и наиполезнейший гражданин, ни за что вам денег
не даст, ибо зачем, спрошу
я, он даст?
Ведь он знает же, что
я не отдам.
Но нет, изъяснить сильнее и изобразительнее:
не можете ли вы, а осмелитесь ли вы, взирая в сей час на
меня, сказать утвердительно, что
я не свинья?
И хотя
я и сам понимаю, что когда она и вихры мои дерет, то дерет их
не иначе как от жалости сердца (ибо, повторяю без смущения, она дерет
мне вихры, молодой человек, — подтвердил он с сугубым достоинством, услышав опять хихиканье), но, боже, что, если б она хотя один раз…
Но нет! нет! все сие втуне, и нечего говорить! нечего говорить!.. ибо и
не один уже раз бывало желаемое и
не один уже раз жалели
меня, но… такова уже черта моя, а
я прирожденный скот!
И
я не осуждаю,
не осуждаю, ибо сие последнее у ней и осталось в воспоминаниях ее, а прочее все пошло прахом!
Бивал он ее под конец; а она хоть и
не спускала ему, о чем
мне доподлинно и по документам известно, но до сих пор вспоминает его со слезами и
меня им корит, и
я рад,
я рад, ибо хотя в воображениях своих зрит себя когда-то счастливой…
И осталась она после него с тремя малолетними детьми в уезде далеком и зверском, где и
я тогда находился, и осталась в такой нищете безнадежной, что
я хотя и много видал приключений различных, но даже и описать
не в состоянии.
И тогда-то, милостивый государь, тогда
я, тоже вдовец, и от первой жены четырнадцатилетнюю дочь имея, руку свою предложил, ибо
не мог смотреть на такое страдание.
И целый год
я обязанность свою исполнял благочестиво и свято и
не касался сего (он ткнул пальцем на полуштоф), ибо чувство имею.
Пробовал
я с ней, года четыре тому, географию и всемирную историю проходить; но как
я сам был некрепок, да и приличных к тому руководств
не имелось, ибо какие имевшиеся книжки… гм!.. ну, их уже теперь и нет, этих книжек, то тем и кончилось все обучение.
И видел
я тогда, молодой человек, видел
я, как затем Катерина Ивановна, так же ни слова
не говоря, подошла к Сонечкиной постельке и весь вечер в ногах у ней на коленках простояла, ноги ей целовала, встать
не хотела, а потом так обе и заснули вместе, обнявшись… обе… обе… да-с… а
я… лежал пьяненькой-с.
Сначала сам добивался от Сонечки, а тут и в амбицию вдруг вошли: «Как, дескать,
я, такой просвещенный человек, в одной квартире с таковскою буду жить?» А Катерина Ивановна
не спустила, вступилась… ну и произошло…
Беру тебя еще раз на личную свою ответственность, — так и сказали, — помни, дескать, ступай!» Облобызал
я прах ног его, мысленно, ибо взаправду
не дозволили бы, бывши сановником и человеком новых государственных и образованных мыслей; воротился домой, и как объявил, что на службу опять зачислен и жалование получаю, господи, что тогда было…
И откуда они сколотились
мне на обмундировку приличную, одиннадцать рублей пятьдесят копеек,
не понимаю?
Пришел
я в первый день поутру со службы, смотрю: Катерина Ивановна два блюда сготовила, суп и солонину под хреном, о чем и понятия до сих пор
не имелось.
Сонечка, голубка моя, только деньгами способствовала, а самой, говорит,
мне теперь, до времени, у вас часто бывать неприлично, так разве в сумерки, чтобы никто
не видал.
Пришел
я после обеда заснуть, так что ж бы вы думали, ведь
не вытерпела Катерина Ивановна: за неделю еще с хозяйкой, с Амалией Федоровной, последним образом перессорились, а тут на чашку кофею позвала.
«
Я, конечно, говорит, Семен Захарыч, помня ваши заслуги, и хотя вы и придерживались этой легкомысленной слабости, но как уж вы теперь обещаетесь, и что сверх того без вас у нас худо пошло (слышите, слышите!), то и надеюсь, говорит, теперь на ваше благородное слово», то есть все это,
я вам скажу, взяла да и выдумала, и
не то чтоб из легкомыслия, для одной похвальбы-с!
И
я не осуждаю; нет, этого
я не осуждаю!..
— Милостивый государь, милостивый государь! — воскликнул Мармеладов, оправившись, — о государь мой, вам, может быть, все это в смех, как и прочим, и только беспокою
я вас глупостию всех этих мизерных подробностей домашней жизни моей, ну а
мне не в смех!
Ну-с, государь ты мой (Мармеладов вдруг как будто вздрогнул, поднял голову и в упор посмотрел на своего слушателя), ну-с, а на другой же день, после всех сих мечтаний (то есть это будет ровно пять суток назад тому) к вечеру,
я хитрым обманом, как тать в нощи, похитил у Катерины Ивановны от сундука ее ключ, вынул, что осталось из принесенного жалованья, сколько всего уж
не помню, и вот-с, глядите на
меня, все!
Ничего
не сказала, только молча на
меня посмотрела…
Да!
меня жалеть
не за что!
Меня распять надо, распять на кресте, а
не жалеть!
И тогда
я сам к тебе пойду на пропятие, ибо
не веселья жажду, а скорби и слез!..
—
Я не Катерины Ивановны теперь боюсь, — бормотал он в волнении, — и
не того, что она
мне волосы драть начнет.
Оно даже и лучше, коли драть начнет, а
я не того боюсь…
я… глаз ее боюсь… да… глаз…
Знай, сударь, что
мне таковые побои
не токмо
не в боль, но и в наслаждение бывают…
Ибо без сего
я и сам
не могу обойтись.
— И это
мне в наслаждение! И это
мне не в боль, а в наслаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы и даже раз стукнувшись лбом об пол. Спавший на полу ребенок проснулся и заплакал. Мальчик в углу
не выдержал, задрожал, закричал и бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая девочка дрожала со сна, как лист.
— Ну, а коли
я соврал, — воскликнул он вдруг невольно, — коли действительно
не подлец человек, весь вообще, весь род, то есть человеческий, то значит, что остальное все — предрассудки, одни только страхи напущенные, и нет никаких преград, и так тому и следует быть!..
— Сайку
я тебе сею минутою принесу, а
не хошь ли вместо колбасы-то щей? Хорошие щи, вчерашние. Еще вчера тебе оставила, да ты пришел поздно. Хорошие щи.
— Дура-то она дура, такая же, как и
я, а ты что, умник, лежишь, как мешок, ничего от тебя
не видать? Прежде, говоришь, детей учить ходил, а теперь пошто ничего
не делаешь?
Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем
не было ни на минуту, даже в то еще время, как он читал письмо. Главнейшая суть дела была решена в его голове, и решена окончательно: «
Не бывать этому браку, пока
я жив, и к черту господина Лужина!»
— Нет, мамаша, нет, Дуня,
не обмануть
меня вам!..
И еще извиняются, что моего совета
не попросили и без
меня дело решили!
И что это она пишет
мне: «Люби Дуню, Родя, а она тебя больше себя самой любит»; уж
не угрызения ли совести ее самое втайне мучат, за то, что дочерью сыну согласилась пожертвовать.
Нет, Дуня
не та была, сколько
я знал, и… ну да уж, конечно,
не изменилась и теперь!..
Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но
я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдет к плантатору или в латыши к остзейскому немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с человеком, которого
не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей личной выгоды!
Не хочу
я вашей жертвы, Дунечка,
не хочу, мамаша!
Не бывать тому, пока
я жив,
не бывать,
не бывать!
А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым
я сейчас драться хотел,
мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой сейчас, пьяную-то, себя-то
не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь…
И уж это наверно так; уж поверьте, что
я не ошибаюсь.