Неточные совпадения
— Угадай, — проговорил он с
прежнею искривленною и бессильною
улыбкой.
— Теперь-то! О, что теперь делать!.. Вместе, вместе! — повторяла она как бы в забытьи и вновь обнимала его, — в каторгу с тобой вместе пойду! — Его как бы вдруг передернуло,
прежняя, ненавистная и почти надменная
улыбка выдавилась на губах его.
— А? Так это насилие! — вскричала Дуня, побледнела как смерть и бросилась в угол, где поскорей заслонилась столиком, случившимся под рукой. Она не кричала; но она впилась взглядом в своего мучителя и зорко следила за каждым его движением. Свидригайлов тоже не двигался с места и стоял против нее на другом конце комнаты. Он даже овладел собою, по крайней мере снаружи. Но лицо его было бледно по-прежнему. Насмешливая
улыбка не покидала его.
Аркадий первый вышел на крыльцо; он взобрался в ситниковскую коляску. Его почтительно подсаживал дворецкий, а он бы с удовольствием его побил или расплакался. Базаров поместился в тарантасе. Добравшись до Хохловских выселков, Аркадий подождал, пока Федот, содержатель постоялого двора, запряг лошадей, и, подойдя к тарантасу, с
прежнею улыбкой сказал Базарову:
— А ты всем скажи: отец, мол, родной виноват, — добавил Михей Зотыч с
прежнею улыбкой. — Отец насильно женил… Ну, и будешь прав, да еще тебя-то пожалеют, особливо которые бабы ежели с жиру бесятся. Чужие-то люди жалостливее.
Неточные совпадения
«Да, я распоряжусь», решила она и, возвращаясь к
прежним мыслям, вспомнила, что что-то важное душевное было не додумано еще, и она стала вспоминать, что̀. «Да, Костя неверующий», опять с
улыбкой вспомнила она.
— Здравствуйте, княжна! — сказала Анна Павловна с притворною
улыбкой, столь непохожею на
прежнее ее обращение. — Очень приятно познакомиться, — обратилась она к князю. — Вас давно ждали, князь.
Насмешливый блеск потух в ее глазах, но другая
улыбка ― знания чего-то неизвестного ему и тихой грусти ― заменила ее
прежнее выражение.
— Вам здесь лучше, чем в
прежнем флигельке? — спросил Павел Петрович вежливо, но без малейшей
улыбки.
Ольга заметно начала оправляться; от задумчивости она перешла к спокойствию и равнодушию, по крайней мере наружно. Что у ней делалось внутри — Бог ведает, но она мало-помалу становилась для Штольца
прежнею приятельницею, хотя уже и не смеялась по-прежнему громким, детским, серебряным смехом, а только улыбалась сдержанной
улыбкой, когда смешил ее Штольц. Иногда даже ей как будто было досадно, что она не может не засмеяться.