— Да, кончил. Цена прекрасная,
тридцать восемь тысяч. Восемь вперед, а остальные на
шесть лет. Я долго с этим возился. Никто больше не давал.
— Семьдесят восемь, семьдесят восемь, по
тридцати копеек за душу, это будет… — здесь герой наш одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: — это будет двадцать четыре рубля девяносто
шесть копеек! — он был в арифметике силен.
Одним словом, можно бы было надеяться даже-де тысяч на
шесть додачи от Федора Павловича, на семь даже, так как Чермашня все же стоит не менее двадцати пяти тысяч, то есть наверно двадцати восьми, «
тридцати,
тридцати, Кузьма Кузьмич, а я, представьте себе, и семнадцати от этого жестокого человека не выбрал!..» Так вот я, дескать, Митя, тогда это дело бросил, ибо не умею с юстицией, а приехав сюда, поставлен был в столбняк встречным иском (здесь Митя опять запутался и опять круто перескочил): так вот, дескать, не пожелаете ли вы, благороднейший Кузьма Кузьмич, взять все права мои на этого изверга, а сами мне дайте три только тысячи…