Неточные совпадения
— И это тот самый человек, —
продолжал Фома, переменяя суровый тон на блаженный, — тот самый человек, для которого я столько раз не спал по ночам! Столько раз, бывало, в бессонные ночи мои, я вставал с постели, зажигал свечу и говорил себе: «Теперь он спит спокойно, надеясь на тебя. Не спи же ты, Фома, бодрствуй за него; авось выдумаешь еще что-нибудь для благополучия этого человека». Вот как думал Фома в свои бессонные ночи,
полковник! и вот как заплатил ему этот
полковник! Но довольно, довольно!..
— Позвольте мне теперь,
полковник, — с достоинством начал Фома, — просить вас оставить на время интересную тему о литературных ухватках; вы можете
продолжать ее без меня. Я же, прощаясь с вами навеки, хотел бы вам сказать несколько последних слов…
— Понимаете ли,
полковник, —
продолжал Фома, — что вы должны отпустить меня теперь, просто и без расспросов? В вашем доме даже я, человек пожилой и мыслящий, начинаю уже серьезно опасаться за чистоту моей нравственности. Поверьте, что ни к чему не поведут расспросы, кроме вашего же посрамления.
— К вам теперь обращаюсь, домашние, —
продолжал Фома, обращаясь к Гавриле и Фалалею, появившемуся у дверей, — любите господ ваших и исполняйте волю их подобострастно и с кротостью. За это возлюбят вас и господа ваши. А вы,
полковник, будьте к ним справедливы и сострадательны. Тот же человек — образ Божий, так сказать, малолетний, врученный вам, как дитя, царем и отечеством. Велик долг, но велика и заслуга ваша!
«Для чего, наконец, — думал я, — для чего же выписывал он из столицы своего племянника и сватал его к этой девице, как не для того, чтоб обмануть и нас, и легкомысленного племянника, а между тем втайне
продолжать преступнейшее из намерений?» Нет,
полковник, если кто утвердил во мне мысль, что взаимная любовь ваша преступна, то это вы сами, и одни только вы!
— Ничем,
полковник, — отвечал Фома с постной миной. —
Продолжайте не обращать на меня внимания и будьте счастливы без Фомы.
Неточные совпадения
Самгин был ошеломлен и окончательно убедился в безумии
полковника. Он поправил очки, придумывая — что сказать? Но Васильев, не ожидая, когда он заговорит,
продолжал:
— Дронов замолчал, точно задохнулся, и затем потише, вспоминающим тоном,
продолжал, кривя лицо: —
Полковник!
Но
полковник не дал перебить себя и
продолжал рассказ о последствиях влияния опиума на жену его шурина.
Между тем
полковник понравился всем. Сенатор его ласкал, отец мой находил, что «лучше жениха нельзя ждать и желать не должно». «Даже, — пишет NataLie, — его превосходительство Д. П. (Голохвастов) доволен им». Княгиня не говорила прямо NataLie, но прибавляла притеснения и торопила дело. NataLie пробовала прикидываться при нем совершенной «дурочкой», думая, что отстращает его. Нисколько — он
продолжает ездить чаще и чаще.
Энгельгардт вздумал
продолжать шутку и на другой день, видя, что я не подхожу к нему, сказал мне: «А, трусишка! ты боишься военной службы, так вот я тебя насильно возьму…» С этих пор я уж не подходил к
полковнику без особенного приказания матери, и то со слезами.