Неточные совпадения
Я заметил, что
в тесной квартире даже и
мыслям тесно.
Старик машинально взглянул на Миллера, и вдруг
в лице его, доселе неподвижном, обнаружились признаки какой-то тревожной
мысли, какого-то беспокойного волнения.
Да, не
в духе был старик. Не было б у него своей раны на сердце, не заговорил бы он со мной о голодной музе. Я всматривался
в его лицо: оно пожелтело,
в глазах его выражалось какое-то недоумение, какая-то
мысль в форме вопроса, которого он не
в силах был разрешить. Был он как-то порывист и непривычно желчен. Жена взглядывала на него с беспокойством и покачивала головою. Когда он раз отвернулся, она кивнула мне на него украдкой.
Вот ты три недели не приходил: клянусь же тебе, Ваня, ни одного разу не приходила мне
в голову
мысль, что ты меня проклял и ненавидишь.
Помню, пришло мне тоже на
мысль, как бы хорошо было, если б каким-нибудь волшебством или чудом совершенно забыть все, что было, что прожилось
в последние годы; все забыть, освежить голову и опять начать с новыми силами.
Помню, я стоял спиной к дверям и брал со стола шляпу, и вдруг
в это самое мгновение мне пришло на
мысль, что когда я обернусь назад, то непременно увижу Смита: сначала он тихо растворит дверь, станет на пороге и оглядит комнату; потом тихо, склонив голову, войдет, станет передо мной, уставится на меня своими мутными глазами и вдруг засмеется мне прямо
в глаза долгим, беззубым и неслышным смехом, и все тело его заколышется и долго будет колыхаться от этого смеха.
— Вот он какой, — сказала старушка, оставившая со мной
в последнее время всю чопорность и все свои задние
мысли, — всегда-то он такой со мной; а ведь знает, что мы все его хитрости понимаем. Чего ж бы передо мной виды-то на себя напускать! Чужая я ему, что ли? Так он и с дочерью. Ведь простить-то бы мог, даже, может быть, и желает простить, господь его знает. По ночам плачет, сама слышала! А наружу крепится. Гордость его обуяла… Батюшка, Иван Петрович, рассказывай поскорее: куда он ходил?
Помню, у меня тут же мелькнула
мысль: уж и
в самом деле не сделал ли он перед этим какой-нибудь выходки, вроде предположений Анны Андреевны!
— Все, решительно все, — отвечал Алеша, — и благодарю бога, который внушил мне эту
мысль; но слушайте, слушайте! Четыре дня тому назад я решил так: удалиться от вас и кончить все самому. Если б я был с вами, я бы все колебался, я бы слушал вас и никогда бы не решился. Один же, поставив именно себя
в такое положение, что каждую минуту должен был твердить себе, что надо кончить и что я долженкончить, я собрался с духом и — кончил! Я положил воротиться к вам с решением и воротился с решением!
— Тогда
мысль, которая преследовала меня уже давно, до того вполне овладела мною, что я не
в состоянии был противиться первому влечению и вошел к вам.
Воротясь домой, я тотчас же разделся и лег спать.
В комнате у меня было сыро и темно, как
в погребе. Много странных
мыслей и ощущений бродило во мне, и я еще долго не мог заснуть.
— Ко мне нельзя, нельзя, — вскричала она еще
в сильнейшем испуге. Даже черты ее исказились от какого-то ужаса при одной
мысли, что я могу прийти туда, где она живет.
Наташа пристально и пытливо взглянула на меня. Ей, может быть, самой хотелось бы ответить мне: «Немного-то было у него горестей и забот и прежде»; но ей показалось, что
в моих словах та же
мысль, она и надулась.
— Конфет? Что ж, это очень мило и простодушно. Ах, какие вы оба! Вот уж и пошли теперь наблюдать друг за другом, шпионить, лица друг у друга изучать, тайные
мысли на них читать (а ничего-то вы
в них и не понимаете!). Еще он ничего. Он веселый и школьник по-прежнему. А ты-то, ты-то!
Глаза его сверкали. Я долго смотрел на него молча. Мне хотелось проникнуть
в его тайную
мысль.
Он
в восторге покрывал ее руки поцелуями, жадно смотрел на нее своими прекрасными глазами, как будто не мог наглядеться. Я взглянул на Наташу и по лицу ее угадал, что у нас были одни
мысли: он был вполне невинен. Да и когда, как этот невинныймог бы сделаться виноватым? Яркий румянец прилил вдруг к бледным щекам Наташи, точно вся кровь, собравшаяся
в ее сердце, отхлынула вдруг
в голову. Глаза ее засверкали, и она гордо взглянула на князя.
— Я вовсе не хотел оскорбить тебя, друг мой, — отвечал он, — напротив, я о тебе сожалею. Ты приготовляешься к такому шагу
в жизни, при котором пора бы уже перестать быть таким легкомысленным мальчиком. Вот моя
мысль. Я смеялся невольно и совсем не хотел оскорблять тебя.
Знаешь ли, какая
мысль мне невольно тотчас же пришла
в голову?
И неужели ты ни разу не подумал, сколько горьких
мыслей, сколько сомнений, подозрений послал ты
в эти дни Наталье Николаевне?
Я просидел у них с час. Прощаясь, он вышел за мною до передней и заговорил о Нелли. У него была серьезная
мысль принять ее к себе
в дом вместо дочери. Он стал советоваться со мной, как склонить на то Анну Андреевну. С особенным любопытством расспрашивал меня о Нелли и не узнал ли я о ней еще чего нового? Я наскоро рассказал ему. Рассказ мой произвел на него впечатление.
Я не совсем виноват, потому что люблю тебя
в тысячу раз больше всего на свете и потому выдумал новую
мысль: открыться во всем Кате и немедленно рассказать ей все наше теперешнее положение и все, что вчера было.
— Нет, нет, конечно, меньше. Вы с ними знакомы, и, может быть, даже сама Наталья Николаевна вам не раз передавала свои
мысли на этот счет; а это для меня главное руководство. Вы можете мне много помочь; дело же крайне затруднительное. Я готов уступить и даже непременно положил уступить, как бы ни кончились все прочие дела; вы понимаете? Но как,
в каком виде сделать эту уступку, вот
в чем вопрос? Старик горд, упрям; пожалуй, меня же обидит за мое же добродушие и швырнет мне эти деньги назад.
Она очень любила
мыслить и добиваться истины, но была до того не педант, до того с ребяческими, детскими выходками, что вы с первого взгляда начинали любить
в ней все ее оригинальности и мириться с ними.
В них глубокая
мысль — не скажу, нравственная, но просто предохранительная, комфортная, что, разумеется, еще лучше, потому что нравственность
в сущности тот же комфорт, то есть изобретена единственно для комфорта.
Наконец что-то похожее на
мысль прояснилось
в лице ее; после сильного припадка падучей болезни она обыкновенно некоторое время не могла соображать свои
мысли и внятно произносить слова.
В смертельной тоске возвращался я к себе домой поздно вечером. Мне надо было
в этот вечер быть у Наташи; она сама звала меня еще утром. Но я даже и не ел ничего
в этот день;
мысль о Нелли возмущала всю мою душу. «Что же это такое? — думал я. — Неужели ж это такое мудреное следствие болезни? Уж не сумасшедшая ли она или сходит с ума? Но, боже мой, где она теперь, где я сыщу ее!»
Знаешь, Ваня, я тебе признаюсь
в одном: помнишь, у нас была ссора, три месяца назад, когда он был у той, как ее, у этой Минны… я узнала, выследила, и веришь ли: мне ужасно было больно, а
в то же время как будто и приятно… не знаю, почему… одна уж
мысль, что он тоже, как большойкакой-нибудь, вместе с другими большимипо красавицам разъезжает, тоже к Минне поехал!
Но я не мог оставить мою
мысль. Я слишком верил
в нее. Я схватил за руку Нелли, и мы вышли. Был уже третий час пополудни.. Находила туча. Все последнее время погода стояла жаркая и удушливая, но теперь послышался где-то далеко первый, ранний весенний гром. Ветер пронесся по пыльным улицам.
В настоящую минуту он силится подробно изложить мне одну литературную
мысль, слышанную им дня три тому назад от меня же, и против которой он, три дня тому назад, со мной же спорил, а теперь выдает ее за свою.
Неточные совпадения
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя
в голове, — один из тех людей, которых
в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не
в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь
мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и
в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него
в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил
мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было
в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные
мысли внушаются юношеству.
Не подозрителен // Крестьянин коренной, //
В нем
мысль не зарождается, // Как у людей достаточных, // При виде незнакомого, // Убогого и робкого:
В минуты унынья, о Родина-мать! // Я
мыслью вперед улетаю, // Еще суждено тебе много страдать, // Но ты не погибнешь, я знаю.