Неточные совпадения
Молча сел я в угол и мысленно задал себе вопрос: «Зачем я
вошел сюда, когда мне тут решительно нечего делать, когда я болен и нужнее
было бы спешить домой,
выпить чаю и лечь в постель?
Но не оттого закружилась у меня тогда голова и тосковало сердце так, что я десять раз подходил к их дверям и десять раз возвращался назад, прежде чем
вошел, — не оттого, что не удалась мне моя карьера и что не
было у меня еще ни славы, ни денег; не оттого, что я еще не какой-нибудь «атташе» и далеко
было до того, чтоб меня послали для поправления здоровья в Италию; а оттого, что можно прожить десять лет в один год, и прожила в этот год десять лет и моя Наташа.
— А что? Ничего с ней, — отозвался Николай Сергеич неохотно и отрывисто, — здорова. Так, в лета
входит девица, перестала младенцем
быть, вот и все. Кто их разберет, эти девичьи печали да капризы?
Помню, я стоял спиной к дверям и брал со стола шляпу, и вдруг в это самое мгновение мне пришло на мысль, что когда я обернусь назад, то непременно увижу Смита: сначала он тихо растворит дверь, станет на пороге и оглядит комнату; потом тихо, склонив голову,
войдет, станет передо мной, уставится на меня своими мутными глазами и вдруг засмеется мне прямо в глаза долгим, беззубым и неслышным смехом, и все тело его заколышется и долго
будет колыхаться от этого смеха.
— Я и не
буду уговаривать. Я
буду с ним по-прежнему,
войди он хоть сейчас. Но я должна приискать средство, чтоб ему
было легко оставить меня без угрызений совести. Вот что меня мучит, Ваня; помоги. Не присоветуешь ли чего-нибудь?
Но разговор наш вдруг
был прерван самым неожиданным образом. В кухне, которая в то же время
была и переднею, послышался легкий шум, как будто кто-то
вошел. Через минуту Мавра отворила дверь и украдкой стала кивать Алеше, вызывая его.
Она бросилась
было к ней, но Катерина Федоровна вдруг
вошла к нам сама, расстроенная и в сильном волнении.
— Тогда мысль, которая преследовала меня уже давно, до того вполне овладела мною, что я не в состоянии
был противиться первому влечению и
вошел к вам.
Когда я
входил сюда, уже все
было решено и обдумано.
Любопытство мое
было возбуждено в последней степени. Я хоть и решил не
входить за ней, но непременно хотел узнать тот дом, в который она
войдет, на всякий случай. Я
был под влиянием тяжелого и странного впечатления, похожего на то, которое произвел во мне в кондитерской ее дедушка, когда умер Азорка…
Сон у него
был очень чуткий; только что мы
вошли, он тотчас же окликнул меня по имени.
Маслобоев толкнул дверь, и мы очутились в небольшой комнате, в два окна, с геранями, плетеными стульями и с сквернейшими фортепианами; все как следовало. Но еще прежде, чем мы
вошли, еще когда мы разговаривали в передней, Митрошка стушевался. Я после узнал, что он и не
входил, а пережидал за дверью. Ему
было кому потом отворить. Растрепанная и нарумяненная женщина, выглядывавшая давеча утром из-за плеча Бубновой, приходилась ему кума.
Возвратился я домой грустный и
был страшно поражен, только что
вошел в дверь.
Было уже темно. Я разглядел, что Елена сидела на диване, опустив на грудь голову, как будто в глубокой задумчивости. На меня она и не взглянула, точно
была в забытьи. Я подошел к ней; она что-то шептала про себя. «Уж не в бреду ли?» — подумал я.
Не знаю, поняла ли Нелли все, что я ей говорил. Я
был взволнован и от рассказа и от недавней болезни; но я бросился к Наташе.
Было уже поздно, час девятый, когда я
вошел к ней.
Мы
вошли к Наташе. В ее комнате не
было никаких особенных приготовлений; все
было по-старому. Впрочем, у нее всегда
было все так чисто и мило, что нечего
было и прибирать. Наташа встретила нас, стоя перед дверью. Я поражен
был болезненной худобой и чрезвычайной бледностью ее лица, хотя румянец и блеснул на одно мгновение на ее помертвевших щеках. Глаза
были лихорадочные. Она молча и торопливо протянула князю руку, приметно суетясь и теряясь. На меня же она и не взглянула. Я стоял и ждал молча.
— Я начал о моем ветренике, — продолжал князь, — я видел его только одну минуту и то на улице, когда он садился ехать к графине Зинаиде Федоровне. Он ужасно спешил и, представьте, даже не хотел встать, чтоб
войти со мной в комнаты после четырех дней разлуки. И, кажется, я в том виноват, Наталья Николаевна, что он теперь не у вас и что мы пришли прежде него; я воспользовался случаем, и так как сам не мог
быть сегодня у графини, то дал ему одно поручение. Но он явится сию минуту.
Вошел старик, в халате, в туфлях; он жаловался на лихорадку. но с нежностью посмотрел на жену и все время, как я у них
был, ухаживал за ней, как нянька, смотрел ей в глаза, даже робел перед нею. Во взглядах его
было столько нежности. Он
был испуган ее болезнью; чувствовал, что лишится всего в жизни, если и ее потеряет.
Ровно в двенадцать часов я
был у Маслобоева. К величайшему моему изумлению, первое лицо, которое я встретил,
войдя к нему,
был князь. Он в передней надевал свое пальто, а Маслобоев суетливо помогал ему и подавал ему его трость. Он уж говорил мне о своем знакомстве с князем, но все-таки эта встреча чрезвычайно изумила меня.
— Скажи ты мне, ради бога… — начал
было я,
входя в комнату.
Вечером я хотел
быть у Наташи. Но так как теперь дал слово Маслобоеву, то и рассудил отправиться к ней сейчас. Я
был уверен, что застану у ней Алешу. Действительно, он
был там и ужасно обрадовался, когда я
вошел.
Мы вышли. Но я оставил его на лестнице,
вошел в комнату, куда уже проскользнула Нелли, и еще раз простился с нею. Она
была ужасно взволнована. Лицо ее посинело. Я боялся за нее; мне тяжко
было ее оставить.
А между прочим, я хотел объяснить вам, что у меня именно
есть черта в характере, которую вы еще не знали, — это ненависть ко всем этим пошлым, ничего не стоящим наивностям и пасторалям, и одно из самых пикантных для меня наслаждений всегда
было прикинуться сначала самому на этот лад,
войти в этот тон, обласкать, ободрить какого-нибудь вечно юного Шиллера и потом вдруг сразу огорошить его; вдруг поднять перед ним маску и из восторженного лица сделать ему гримасу, показать ему язык именно в ту минуту, когда он менее всего ожидает этого сюрприза.
В такие разы он
входил обыкновенно с торжественным видом, как будто
был именинник, и Нелли тотчас же догадывалась, что он приехал с подарком.
— Ступай, Нелли, ступай, приляг немножко, — сказала она, когда мы
вошли в комнаты, — ведь ты устала; шутка ли, сколько обегала; а после болезни-то тяжело; приляг, голубчик, приляг. А мы с вами уйдемте-ка пока отсюда, не
будем ей мешать, пусть уснет. — И она мигнула мне, чтоб я вышел с ней в кухню.
Получив подаяние, она сошла с моста и подошла к ярко освещенным окнам одного магазина. Тут она принялась считать свою добычу; я стоял в десяти шагах. Денег в руке ее
было уже довольно; видно, что она с самого утра просила. Зажав их в руке, она перешла через улицу и
вошла в мелочную лавочку. Я тотчас же подошел к дверям лавочки, отворенным настежь, и смотрел: что она там
будет делать?
Алеша довольно часто бывал у Наташи, но все на минутку; один раз только просидел у ней несколько часов сряду; но это
было без меня.
Входил он обыкновенно грустный, смотрел на нее робко и нежно; но Наташа так нежно, так ласково встречала его, что он тотчас же все забывал и развеселялся. Ко мне он тоже начал ходить очень часто, почти каждый день. Правда, он очень мучился, но не мог и минуты пробыть один с своей тоской и поминутно прибегал ко мне за утешением.
— Кончено дело! — вскричал он, — все недоумения разрешены. От вас я прямо пошел к Наташе: я
был расстроен, я не мог
быть без нее.
Войдя, я упал перед ней на колени и целовал ее ноги: мне это нужно
было, мне хотелось этого; без этого я бы умер с тоски. Она молча обняла меня и заплакала. Тут я прямо ей сказал, что Катю люблю больше ее…
— И… и вы… и вы тоже, — проговорила Катя. В это мгновение отворилась дверь, и
вошел Алеша. Он не мог, он не в силах
был переждать эти полчаса и, увидя их обеих в объятиях друг у друга и плакавших, весь изнеможенный, страдающий, упал на колена перед Наташей и Катей.
Да, бог мне помог! В полчаса моего отсутствия случилось у Наташи такое происшествие, которое бы могло совсем убить ее, если б мы с доктором не подоспели вовремя. Не прошло и четверти часа после моего отъезда, как
вошел князь. Он только что проводил своих и явился к Наташе прямо с железной дороги. Этот визит, вероятно, уже давно
был решен и обдуман им. Наташа сама рассказывала мне потом, что в первое мгновение она даже и не удивилась князю. «Мой ум помешался», — говорила она.
Мы
войдем, и я скажу, что ты теперь хочешь
быть у них вместо дочери, вместо Наташи.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда
войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет
войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Он
был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание еще и не
входило.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты
входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не
входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…