Неточные совпадения
Миллер
был человек
добрый и сострадательный.
И
добро бы большой или интересный человек
был герой, или из исторического что-нибудь, вроде Рославлева или Юрия Милославского; а то выставлен какой-то маленький, забитый и даже глуповатый чиновник, у которого и пуговицы на вицмундире обсыпались; и все это таким простым слогом описано, ни дать ни взять как мы сами говорим…
Костюм мой
был жалок и худо на мне сидел; лицом я осунулся, похудел, пожелтел, — а все-таки далеко не похож
был я на поэта, и в глазах моих все-таки не
было ничего великого, о чем так хлопотал когда-то
добрый Николай Сергеич.
Он уважал ее и любил беспредельно, несмотря на то, что это
была женщина только
добрая и ничего больше не умевшая, как только любить его, и ужасно досадовал на то, что она в свою очередь
была с ним, по простоте своей, даже иногда слишком и неосторожно наружу.
Чего
доброго, не надоумил ли его господь и не ходил ли он в самом деле к Наташе, да одумался дорогой, или что-нибудь не удалось, сорвалось в его намерении, — как и должно
было случиться, — и вот он воротился домой, рассерженный и уничтоженный, стыдясь своих недавних желаний и чувств, ища, на ком сорвать сердце за свою же слабость,и выбирая именно тех, кого наиболее подозревал в таких же желаниях и чувствах.
Но убитый вид ее, дрожавшей перед ним от страха, тронул его. Он как будто устыдился своего гнева и на минуту сдержал себя. Мы все молчали; я старался не глядеть на него. Но
добрая минута тянулась недолго. Во что бы ни стало надо
было высказаться, хотя бы взрывом, хотя бы проклятием.
То
есть, клянусь вам обоим,
будь он зол со мной, а не такой
добрый, я бы и не думал ни о чем.
— А он сказал, что мое
доброе сердце вредит мне. Как это? Не понимаю. А знаешь что, Наташа. Не поехать ли мне поскорей к нему? Завтра чем свет у тебя
буду.
— Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе
добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом не могу… К тому же твой дедушка у меня на руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может
быть, на чужих руках; так или нет?
Он долго глядел на меня с сильным чувством расслабленного от вина человека. Впрочем, он и без того
был чрезвычайно
добрый человек.
И, наконец, свойство самых добродушных людей, может
быть перешедшее к ней от отца, — захвалить человека, упорно считать его лучше, чем он в самом деле, сгоряча преувеличивать в нем все
доброе, —
было в ней развито в сильной степени.
— Ну, и ступайте. А то целый год больна
буду, так вам целый год из дому не уходить, — и она попробовала улыбнуться и как-то странно взглянула на меня, как будто борясь с каким-то
добрым чувством, отозвавшимся в ее сердце. Бедняжка! Добренькое, нежное ее сердце выглядывало наружу, несмотря на всю ее нелюдимость и видимое ожесточение.
Я положил, не откладывая, сегодня же утром купить ей новое платье. На это дикое, ожесточенное существо нужно
было действовать добротой. Она смотрела так, как будто никогда и не видывала
добрых людей. Если она уж раз, несмотря на жестокое наказание, изорвала в клочки свое первое, такое же платье, то с каким же ожесточением она должна
была смотреть на него теперь, когда оно напоминало ей такую ужасную недавнюю минуту.
— Нет. Если вы желаете Наташе
добра, то каким образом вы решаетесь помешать ее браку, то
есть именно тому, что может восстановить ее
доброе имя? Ведь ей еще долго жить на свете; ей важно
доброе имя.
— Не знаю. А там нам так хорошо
было жить, — и глаза Нелли засверкали. — Мамаша жила одна, со мной. У ней
был один друг,
добрый, как вы… Он ее еще здесь знал. Но он там умер, мамаша и воротилась…
Он клялся ей во всегдашней, неизменной любви и с жаром оправдывался в своей привязанности к Кате; беспрерывно повторял, что он любит Катю только как сестру, как милую,
добрую сестру, которую не может оставить совсем, что это
было бы даже грубо и жестоко с его стороны, и все уверял, что если Наташа узнает Катю, то они обе тотчас же подружатся, так что никогда не разойдутся, и тогда уже никаких не
будет недоразумений.
Он вынул конфеты и просил, чтоб и я взяла; я не хотела; он стал меня уверять тогда, что он
добрый человек, умеет
петь песни и плясать; вскочил и начал плясать.
Таким образом и уверил ее, что они так только поедут, на время, прогуляются, а когда гнев старика поутихнет, они и воротятся к нему обвенчанные и
будут втроем век жить,
добра наживать и так далее до бесконечности.
— Да вы, может
быть, побрезгаете, что он вот такой… пьяный. Не брезгайте, Иван Петрович, он
добрый, очень
добрый, а уж вас как любит! Он про вас мне и день и ночь теперь говорит, все про вас. Нарочно ваши книжки купил для меня; я еще не прочла; завтра начну. А уж мне-то как хорошо
будет, когда вы придете! Никого-то не вижу, никто-то не ходит к нам посидеть. Все у нас
есть, а сидим одни. Теперь вот я сидела, все слушала, все слушала, как вы говорили, и как это хорошо… Так до пятницы…
Темно-русые волосы
были еще довольно густы; взгляд
был чрезвычайно
добрый, но какой-то ветреный и шаловливо насмешливый.
Она
была совершенный ребенок, но какой-то странный, убежденныйребенок, с твердыми правилами и с страстной, врожденной любовью к
добру и к справедливости.
— Он
добрый, он благородный, — поспешно начала Катя, когда я уселся опять подле нее, — но мы об нем потом
будем много говорить; а теперь нам прежде всего нужно условиться: вы как считаете князя?
Во-первых, мне так угодно, во-вторых, я не у себя, а с вами…то
есть я хочу сказать, что мы теперь кутим,как
добрые приятели, а в-третьих, я ужасно люблю капризы.
—
Добрые люди и не ждут, чтоб им прежде делали, Нелли. Они и без этого любят помогать тем, кто нуждается. Полно, Нелли; на свете очень много
добрых людей. Только твоя-то беда, что ты их не встречала и не встретила, когда
было надо.
— Так, не хочу у него жить… не могу… я такая с ним все злая… а он
добрый… а у вас я не
буду злая, я
буду работать, — проговорила она, рыдая как в истерике.
— И не пожалела ты его, Нелли! — вскричал я, когда мы остались одни, — и не стыдно, не стыдно тебе! Нет, ты не
добрая, ты и вправду злая! — и как
был без шляпы, так и побежал я вслед за стариком. Мне хотелось проводить его до ворот и хоть два слова сказать ему в утешение. Сбегая с лестницы, я как будто еще видел перед собой лицо Нелли, страшно побледневшее от моих упреков.
— Ее мать
была дурным и подлым человеком обманута, — произнес он, вдруг обращаясь к Анне Андреевне. — Она уехала с ним от отца и передала отцовские деньги любовнику; а тот выманил их у нее обманом, завез за границу, обокрал и бросил. Один
добрый человек ее не оставил и помогал ей до самой своей смерти. А когда он умер, она, два года тому назад, воротилась назад к отцу. Так, что ли, ты рассказывал, Ваня? — спросил он отрывисто.
Она умерла две недели спустя. В эти две недели своей агонии она уже ни разу не могла совершенно прийти в себя и избавиться от своих странных фантазий. Рассудок ее как будто помутился. Она твердо
была уверена, до самой смерти своей, что дедушка зовет ее к себе и сердится на нее, что она не приходит, стучит на нее палкою и велит ей идти просить у
добрых людей на хлеб и на табак. Часто она начинала плакать во сне и, просыпаясь, рассказывала, что видела мамашу.