Неточные совпадения
Услышав вопль жены, безумный
старик остановился в ужасе от того, что сделалось. Вдруг он
схватил с полу медальон и бросился вон из комнаты, но, сделав два шага, упал на колена, уперся руками на стоявший перед ним диван и в изнеможении склонил свою голову.
Но вдруг пораженная ангельской добротою обиженного ею старичка и терпением, с которым он снова разводил ей третий порошок, не сказав ей ни одного слова упрека, Нелли вдруг притихла. Насмешка слетела с ее губок, краска ударила ей в лицо, глаза повлажнели; она мельком взглянула на меня и тотчас же отворотилась. Доктор поднес ей лекарство. Она смирно и робко выпила его,
схватив красную пухлую руку
старика, и медленно поглядела ему в глаза.
Видно только было, что горячее чувство, заставившее его
схватить перо и написать первые, задушевные строки, быстро, после этих первых строк, переродилось в другое:
старик начинал укорять дочь, яркими красками описывал ей ее преступление, с негодованием напоминал ей о ее упорстве, упрекал в бесчувственности, в том, что она ни разу, может быть, и не подумала, что сделала с отцом и матерью.
— Наташа, где моя Наташа! Где она! Где дочь моя! — вырвалось, наконец, из груди
старика. — Отдайте мне мою Наташу! Где, где она! — и,
схватив костыль, который я ему подал, он бросился к дверям.
— Друг мой!.. жизнь моя!.. радость моя!.. — бессвязно восклицал
старик,
схватив руки Наташи и, как влюбленный, смотря в бледное, худенькое, но прекрасное личико ее, в глаза ее, в которых блистали слезы.
Одним словом, выдумка
старика до того прельщала его самого, что он уже пришел от нее в восторг. Невозможно было и возражать ему. Я спросил совета у доктора, но прежде чем тот собрался сообразить,
старик уже
схватил свой картуз и побежал обделывать дело.
Неточные совпадения
Вот он раз и дождался у дороги, версты три за аулом;
старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь,
схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали.
Высокий, лысый
старик согнулся над столом,
схватил кружку пальцами обеих рук и, покачивая остробородой головой направо, налево, невнятно, сердито рычал, точно пес, у которого хотят отнять кость.
— Двое. Один — шуровал около
старика, а другой — он лошадь
схватил.
Передали записку третьему: «Пудди, пудди», — твердил тот задумчиво. Отец Аввакум пустился в новые объяснения:
старик долго и внимательно слушал, потом вдруг живо замахал рукой, как будто догадался, в чем дело. «Ну, понял наконец», — обрадовались мы.
Старик взял отца Аввакума за рукав и,
схватив кисть, опять написал: «Пудди». «Ну, видно, не хотят дать», — решили мы и больше к ним уже не приставали.
Он мог очнуться и встать от глубокого сна (ибо он был только во сне: после припадков падучей болезни всегда нападает глубокий сон) именно в то мгновение, когда
старик Григорий,
схватив за ногу на заборе убегающего подсудимого, завопил на всю окрестность: «Отцеубивец!» Крик-то этот необычайный, в тиши и во мраке, и мог разбудить Смердякова, сон которого к тому времени мог быть и не очень крепок: он, естественно, мог уже час тому как начать просыпаться.