Неточные совпадения
Он, однакоже, жил не на Васильевском острову, а в двух шагах от
того места, где
умер, в доме Клугена, под самою кровлею, в пятом этаже, в отдельной квартире, состоящей из одной маленькой прихожей и одной большой, очень низкой комнаты с тремя щелями наподобие окон.
В
то время, именно год назад, я еще сотрудничал по журналам, писал статейки и твердо верил, что мне удастся написать какую-нибудь большую, хорошую вещь. Я сидел тогда за большим романом; но дело все-таки кончилось
тем, что я — вот засел теперь в больнице и, кажется, скоро
умру. А коли скоро
умру,
то к чему бы, кажется, и писать записки?
Это еще и хорошо, что я знаю, что не скрыто от меня это; а
то бы я
умерла от подозрений.
Наташа сказала правду: он мог бы сделать и дурной поступок, принужденный к
тому чьим-нибудь сильным влиянием; но, сознав последствия такого поступка, я думаю, он бы
умер от раскаяния.
— Отчего он
умер? — отрывисто спросила она, чуть-чуть оборотясь ко мне, совершенно с
тем же жестом и движением, как и вчера, когда, тоже выходя и стоя лицом к дверям, спросила об Азорке.
— Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом не могу… К
тому же твой дедушка у меня на руках
умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на чужих руках; так или нет?
Любопытство мое было возбуждено в последней степени. Я хоть и решил не входить за ней, но непременно хотел узнать
тот дом, в который она войдет, на всякий случай. Я был под влиянием тяжелого и странного впечатления, похожего на
то, которое произвел во мне в кондитерской ее дедушка, когда
умер Азорка…
— После вам все объясню, Николай Сергеич. Это бедная девочка, совершенная сирота, внучка
того самого Смита, который здесь жил и
умер в кондитерской.
— А видишь, она как воротилась в Мадрид-то после десятилетнего отсутствия, под чужим именем,
то надо было все это разузнать и о Брудершафте, и о старике, и действительно ли она воротилась, и о птенце, и
умерла ли она, и нет ли бумаг, и так далее до бесконечности.
— Ее мать была дурным и подлым человеком обманута, — произнес он, вдруг обращаясь к Анне Андреевне. — Она уехала с ним от отца и передала отцовские деньги любовнику; а
тот выманил их у нее обманом, завез за границу, обокрал и бросил. Один добрый человек ее не оставил и помогал ей до самой своей смерти. А когда он
умер, она, два года
тому назад, воротилась назад к отцу. Так, что ли, ты рассказывал, Ваня? — спросил он отрывисто.
— Вот в последний день, перед
тем как ей
умереть, перед вечером, мамаша подозвала меня к себе, взяла меня за руку и сказала: «Я сегодня
умру, Нелли», хотела было еще говорить, но уж не могла.
— Нет, Ваня, он не
умер! — сказала она решительно, все выслушав и еще раз подумав. — Мамаша мне часто говорит о дедушке, и когда я вчера сказала ей: «Да ведь дедушка
умер», она очень огорчилась, заплакала и сказала мне, что нет, что мне нарочно так сказали, а что он ходит теперь и милостыню просит, «так же как мы с тобой прежде просили, — говорила мамаша, — и все ходит по
тому месту, где мы с тобой его в первый раз встретили, когда я упала перед ним и Азорка узнал меня…»
Он и в самом деле, Ваня, мне прежде это один раз говорил, уж после
того как мамаша
умерла, когда я приходила к нему.
И когда ты прочтешь, что в ней написано,
то поди к немуи скажи, что я
умерла, а егоне простила.
Ну, так я это читала, а еговсе-таки не простила, потому что когда мамаша
умирала и еще могла говорить,
то последнее, что она сказала, было: «Проклинаю его»,ну так и я егопроклинаю, не за себя, а за мамашу проклинаю…
Неточные совпадения
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре,
тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если
умрет,
то и так
умрет; если выздоровеет,
то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — // Так
тем и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами
умрем!»
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с
тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами,
умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
Другой вариант утверждает, что Иванов совсем не
умер, а был уволен в отставку за
то, что голова его вследствие постепенного присыхания мозгов (от ненужности в их употреблении) перешла в зачаточное состояние.
Он чувствовал, что если б они оба не притворялись, а говорили
то, что называется говорить по душе, т. е. только
то, что они точно думают и чувствуют,
то они только бы смотрели в глаза друг другу, и Константин только бы говорил: «ты
умрешь, ты
умрешь, ты
умрешь!» ― а Николай только бы отвечал: «знаю, что
умру; но боюсь, боюсь, боюсь!» И больше бы ничего они не говорили, если бы говорили только по душе.