Неточные совпадения
Она
обернулась, улыбаясь, кивнула ему головою и вышла из комнаты. Ордынов слышал, как она вошла к Мурину; он затаил дыхание, прислушиваясь; но ни
звука не услышал он более. Старик молчал или, может быть, опять был без памяти… Он хотел было идти к ней туда, но ноги его подкашивались… Он ослабел и присел
на постели…
Клим покорно ушел, он был рад не смотреть на расплющенного человека. В поисках горничной, переходя из комнаты в комнату, он увидал Лютова; босый, в ночном белье, Лютов стоял у окна, держась за голову.
Обернувшись на звук шагов, недоуменно мигая, он спросил, показав на улицу нелепым жестом обеих рук:
Неточные совпадения
Ужасен был взгляд Дюрока, которым он хватил меня, как жезлом. Ганувер, побледнев,
обернулся, как
на пружинах, и все, кто был в зале, немедленно посмотрели в эту же сторону. С Молли появился Эстамп; он только взглянул
на Ганувера и отошел. Наступила чрезвычайная тишина, — совершенное отсутствие
звука, и в тишине этой, оброненное или стукнутое, тонко прозвенело стекло.
Возница мне не ответил. Я приподнялся в санях, стал всматриваться. Странный
звук, тоскливый и злобный, возник где-то во мгле, но быстро потух. Почему-то неприятно мне стало, и вспомнился конторщик и как он тонко скулил, положив голову
на руки. По правой руке я вдруг различил темную точку, она выросла в черную кошку, потом еще подросла и приблизилась. Пожарный вдруг
обернулся ко мне, причем я увидел, что челюсть у него прыгает, и спросил:
Но Сашка, встав
на своем возвышении, одним
звуком заставил его вновь
обернуться к себе, и никто из посетителей Гамбринуса никогда бы не поверил, что этот смешной, кривляющийся Сашка может говорить так веско и властно.
А потом и случилось это самое. Подал я вечером в красный кабияет устрицы, матлот из налима и какое-то белое вино и стою в коридоре около часов. Было четверть первого. Вдруг точно меня кто-то сзади толкнул в спину.
Обернулся, гляжу — в конце коридора стоит Михайла. Лицо белое, — такое белое, что от манишки не отличишь. Стоит — и ни
звука. И знаете, — удивительно: сразу я понял, в чем дело. И ни он мне не сказал ничего, ни я ему. Но заметил я, что у него
на руках белые перчатки.
Доселе я не обращал внимания
на другую сторону, Москва поглотила меня. Страшный
звук меди среди этой тишины заставил
обернуться — все переменилось. Печальный, уединенный Симонов монастырь, с черными крышами, как
на гробах, с мрачными стенами, стоял
на обширном поле, небольшая река тихо обвивала его, не имея сил подвинуть несколько остановившихся барок; кое-где курились огоньки, и около них лежали мужики, голодные, усталые, измокшие, и голос меди вырывался из гортани монастыря.