— На третий день, поутру, — продолжал Рославлев, — Оленька сказала мне, что я не противен ее сестре, но что она не отдаст мне своей руки до тех пор, пока не уверится, что может составить мое счастие, и требует в доказательство
любви моей, чтоб я целый год не говорил ни слова об этом ее матери и ей самой.
— Благодарю тебя, мой друг! О, будь уверен,
любовь моя вознаградит тебя за эту жертву. Мы будем счастливы… да, мой друг! — повторила она сквозь слезы, — совершенно счастливы!
Неточные совпадения
— Ах, боже
мой! представьте себе, какая дистракция! [рассеянность! (от франц. distraction)] Я совсем забыла, что вы помолвлены. Теперь понимаю: вы едете к вашей невесте. О, это другое дело! Вам будет весело и в Москве, и в деревне, и на краю света. L'amour embellit tout. [
Любовь все украшает. (Прим. автора)]
— Жаль только, — перервал путешественник, — что
любовь не греет у вас в России: это было бы очень кстати. Скажите, княгиня, бывает ли у вас когда-нибудь тепло? Боже
мой! — прибавил он, подвигаясь к камину, — в мае месяце! Quel pays! [Что за страна! (франц.)]
— Тьфу, черт возьми! — перервал Зарецкой, — так этот-то бред называется
любовью? Ну! подлинно есть от чего сойти с ума!
Мой друг! Да как же прикажешь ей тебя называть? Мусью Рославлев, что ль?
— После,
мой друг! после. Дай мне привыкнуть к мысли, что это был бред, сумасшествие, что я видела его во сне. Ты узнаешь все, все,
мой друг! Но если его образ никогда не изгладится из
моей памяти, если он, как неумолимая судьба, станет между мной и
моим мужем?.. о! тогда молись вместе со мною, молись, чтоб я скорей переселилась туда, где сердце умеет только любить и где
любовь не может быть преступлением!
— Я не сомневался в этом, — сказал Сурской, пожав руку Рославлеву. — Да,
мой друг! всякая частная
любовь должна умолкнуть перед этой общей и священной
любовью к отечеству!
— Chére enfant!.. — вскричала она, — что с тобой сделалось?.. Ах, она ничего не чувствует!.. Полюбуйтесь, сударь!.. вот следствия вашего упрямства… Полина, друг
мой!.. Боже
мой! она не приходит в себя!.. Нет, вы не человек, а чудовище!.. Стоите ли вы
любви ее!.. О, если б я была на ее месте!.. Ah, mon dieu! [Ах, бог
мой! (франц.)] она не дышит… она умерла!.. Подите прочь, сударь, подите!.. Вы злодей, убийца
моей дочери!..
Я не могла даже мечтать, что встречусь с ним в здешнем мире, и, несмотря на это, желания матушки, просьбы сестры
моей, ничто не поколебало бы
моего намерения остаться вечно свободною; но бескорыстная
любовь ваша, ваше терпенье, постоянство, делание видеть счастливым человека, к которому дружба
моя была так же беспредельна, как и
любовь к нему, — вот что сделало меня виновною.
Это самоотвержение, эта беспредельная
любовь к отечеству — понятны душе
моей: я француз.
— Ах,
мой друг! — перервал Рославлев, — ты не знаешь, что такое
любовь, ты не имеешь понятия об этом блаженстве и мучении нашей жизни!
— Да; но мне не хотелось заговаривать с теткой до нынешней недели, до получения письма. Я знаю, она не о
любви моей спросит, а об имении, войдет в подробности, а этого ничего я не могу объяснить, пока не получу ответа от поверенного.
— О, как мало знают те, которые никогда не любили! Мне кажется, никто еще не описал верно любви, и едва ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство, и кто испытал его хоть раз, тот не станет передавать его на словах. К чему предисловия, описания? К чему ненужное красноречие?
Любовь моя безгранична… Прошу, умоляю вас, — выговорил наконец Старцев, — будьте моей женой!
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю
мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Милон. А! теперь я вижу
мою погибель. Соперник
мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в
моей к тебе
любви, чтоб…
Стародум. Оттого,
мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце
мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему
любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на
любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно,
мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.
Он не верит и в
мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это
мое чувство, но он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».