Лаевский пошел к Шешковскому, рассказал ему обо всем и пригласил его в секунданты; потом оба они
отправились к начальнику почтово-телеграфной конторы, пригласили и его в секунданты и остались у него обедать. За обедом много шутили и смеялись; Лаевский подтрунивал над тем, что он почти совсем не умеет стрелять, и называл себя королевским стрелком и Вильгельмом Теллем.
Неточные совпадения
Потом
отправился к вице-губернатору, потом был у прокурора, у председателя палаты, у полицеймейстера, у откупщика, у
начальника над казенными фабриками… жаль, что несколько трудно упомнить всех сильных мира сего; но довольно сказать, что приезжий оказал необыкновенную деятельность насчет визитов: он явился даже засвидетельствовать почтение инспектору врачебной управы и городскому архитектору.
— Чего еще вернее! От Котильона я
отправился к одному приятелю — в контроле старшим ревизором служит."У нас, говорит, сегодня экстренное заседание: хотят в Болгарии единство касс вводить". Оттуда —
к начальнику отделения, в министерстве внутренних дел служит. Он тоже:"Не знаете ли вы, говорит, человечка такого, которого можно было бы в Журжево исправником послать?"
Экзархатов схватил его за шиворот и приподнял на воздух; но в это время ему самому жена вцепилась в галстук; девчонки еще громче заревели… словом, произошла довольно неприятная домашняя сцена, вследствие которой Экзархатова, подхватив с собой домохозяина,
отправилась с жалобой
к смотрителю, все-про-все рассказала ему о своем озорнике, и чтоб доказать, сколько он человек буйный, не скрыла и того, какие он про него, своего
начальника, говорил поносные слова.
На этом месте разговор по необходимости должен был прерваться, потому что мои путники въехали в город и были прямо подвезены
к почтовой станции, где Аггей Никитич думал было угостить Мартына Степаныча чайком, ужином, чтобы с ним еще побеседовать; но Пилецкий решительно воспротивился тому и, объяснив снова, что он спешит в Петербург для успокоения Егора Егорыча, просил об одном, чтобы ему дали скорее лошадей, которые вслед за громогласным приказанием Аггея Никитича: «Лошадей, тройку!» — мгновенно же были заложены, и Мартын Степаныч
отправился в свой неблизкий вояж, а Аггей Никитич, забыв о существовании всевозможных контор и о том, что их следует ревизовать, прилег на постель, дабы сообразить все слышанное им от Пилецкого; но это ему не удалось, потому что дверь почтовой станции осторожно отворилась, и пред очи своего
начальника предстал уездный почтмейстер в мундире и с лицом крайне оробелым.
Кишенский отозвался болезнью и полным об этом неведением, но присоветывал, однако же, Горданову толкнуться
к начальнику сыскной полиции, или
к обер-полицеймейстеру, а также поговорить с Казимирой и кстати подумать о долге. Горданов на первый совет, куда ему толкнуться, ничего не ответил, а о долге обещал поговорить послезавтра, и прямо
отправился к княгине Казимире.