Неточные совпадения
Несколько раз я ошибался и думал, что дело
идет не об
отечестве нашем, а о какой-нибудь французской провинции.
— Да полно, mon cher! что за патриотизм, когда дело
идет о веселье? Я не менее твоего люблю наше
отечество и готов за него драться до последней капли крови, а если заберет зевота, так прошу не погневаться, не останусь ни в Москве, ни в Петербурге, а махну прямехонько в Париж, и даже с условием: не просыпаться ни раза дорогою, а особливо проезжая через ученую Германию.
— И после этого вы можете меня спрашивать!.. Когда вы, прослужив сорок лет с честию, отдав вполне свой долг
отечеству, готовы снова приняться за оружие, то может ли молодой человек, как я, оставаться простым зрителем этой отчаянной и, может быть, последней борьбы русских с целой Европою? Нет, Федор Андреевич, если б я навсегда должен был отказаться от Полины, то и тогда
пошел бы служить; а постарался бы только, чтоб меня убили на первом сражении.
— Итак, я должен оставаться хладнокровным свидетелем ужасных бедствий, которые грозят нашему
отечеству; должен жить спокойно в то время, когда кровь всех русских будет литься не за
славу, не за величие, но за существование нашей родины; когда, может быть, отец станет сражаться рядом с своим сыном и дед умирать подле своего внука.
—
Слава богу! мы догадались наконец, что у нас есть
отечество и свой собственный язык.
Опустив поводья, он сидел задумчиво на своей лошади, которая
шла спокойной и ровной ходою; мечтал о будущем, придумывал всевозможные средства к истреблению французской армии и вслед за бегущим неприятелем летел в Париж: пожить, повеселиться и забыть на время о любезном и скучном
отечестве.
Шамбюр, у которого голова также немножко наизнанку, без памяти от этого оригинала и старался всячески завербовать его в свою адскую роту; но господин купец отвечал ему преважно: что он мирный гражданин, что это не его дело, что у него в
отечестве жена и дети; принялся нам изъяснять, в чем состоят обязанности отца семейства, как он должен беречь себя, дорожить своею жизнию, и кончил тем, что
пошел опять на батарею смотреть, как летают русские бомбы.
Он с холодною кровью усматривает все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что всего более — он для пользы и
славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
Милославский был свидетелем минутной
славы отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина, громил врагов России; он не знал тогда страданий безнадежной любви; веселый, беспечный юноша, он любил бога, отца, святую Русь и ненавидел одних врагов ее; а теперь…
Здесь лилась священная кровь твоя, здесь призываю небо и тебя во свидетели, что сердце мое любит
славу отечества и благо сограждан, что скажу истину народу новогородскому и готова запечатлеть ее моею кровию.
Неточные совпадения
— Мы никуда не
идем, — сказал он. — Мы смятенно топчемся на месте, а огромное, пестрое, тяжелое
отечество наше неуклонно всей массой двигается по наклонной плоскости, скрипит, разрушается. Впереди — катастрофа.
Наполненное шумом газет, спорами на собраниях, мрачными вестями с фронтов, слухами о том, что царица тайно хлопочет о мире с немцами, время
шло стремительно, дни перескакивали через ночи с незаметной быстротой, все более часто повторялись слова —
отечество, родина, Россия, люди на улицах шагали поспешнее, тревожней, становились общительней, легко знакомились друг с другом, и все это очень и по-новому волновало Клима Ивановича Самгина. Он хорошо помнил, когда именно это незнакомое волнение вспыхнуло в нем.
— Вот Дудорову ногу отрезали «церкви и
отечеству на
славу», как ребятенки в школе поют. Вот снова начали мужикам головы, руки, ноги отрывать, а — для чего? Для чьей пользы войну затеяли? Для тебя, для Дудорова?
—
Отечество. Народ. Культура,
слава, — слышал Клим. — Завоевания науки. Армия работников, создающих в борьбе с природой все более легкие условия жизни. Торжество гуманизма.
Море бурно и желто, облака серые, непроницаемые; дождь и снег
шли попеременно — вот что провожало нас из
отечества.