Поднимаешься на пролет лестницы — дверь в Музей, в первую комнату, бывшую приемную. Теперь ее название: «Пугачевщина». Слово, впервые упомянутое в печати Пушкиным. А дальше за этой комнатой уже самый Музей
с большим бюстом первого русского революционера — Радищева.
Неточные совпадения
Она была так толста и мягка, что правая ягодица ее свешивалась со стула, точно пузырь, такими же пузырями вздувались
бюст и живот. А когда она встала — пузыри исчезли, потому что слились в один
большой, почти не нарушая совершенства его формы. На верху его вырос красненький нарывчик
с трещиной, из которой текли слова. Но за внешней ее неприглядностью Самгин открыл нечто значительное и, когда она выкатилась из комнаты, подумал:
Он прислал А. Писарева, генерал-майора «Калужских вечеров», попечителем, велел студентов одеть в мундирные сертуки, велел им носить шпагу, потом запретил носить шпагу; отдал Полежаева в солдаты за стихи, Костенецкого
с товарищами за прозу, уничтожил Критских за
бюст, отправил нас в ссылку за сен-симонизм, посадил князя Сергея Михайловича Голицына попечителем и не занимался
больше «этим рассадником разврата», благочестиво советуя молодым людям, окончившим курс в лицее и в школе правоведения, не вступать в него.
Показалось Александрову, что он знал эту чудесную девушку давным-давно, может быть, тысячу лет назад, и теперь сразу вновь узнал ее всю и навсегда, и хотя бы прошли еще миллионы лет, он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица
с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих
больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах, такой совершенной формы, какую Александров видел только в корпусе, в рисовальном классе, когда, по указанию старого Шмелькова, он срисовывал
с гипсового
бюста одну из Венер.
Обширный диван
с высокой резной ореховой спинкой разделял две
большие печи — расположение старых домов —
с выступами, на которых стояло два
бюста из алебастра под бронзу. Обивка мебели, шелковая, темно-желтая, сливалась
с такого же цвета обоями. От них гостиная смотрела уныло и сумрачно; да и свет проникал сквозь деревья — комната выходила окнами в сад.
Людмила Петровна сдержала слово: старых и дурных дам совсем не входило. Свежие лица, стройные или пышные
бюсты резко отличали купеческие семейства. Уж не в первый раз замечал это Палтусов. К Рогожиным ездило и много дворянок. У тех попадалось
больше худых, сухих талий, слишком длинных шей. Лица были у некоторых нервнее, но неправильнее
с некрасивыми носами. Туалеты купчих решительно убивали дворянские.