Неточные совпадения
— Да, милостивые государи! —
говорил важным голосом синий фрак, — поверьте мне, старику; я делал по сему предмету различные опыты и долгом считаю сообщить
вам,
что принятой способ натирать по скобленому месту сандараком — есть самый удобнейший: никогда не расплывется.
— Жареные рябчики! — вскричал толстый господин, провожая жадным взором служанку, которая на большом блюде начала разносить жаркое. — Ну вот, почтеннейший, — продолжал он, обращаясь к худощавому старику, — не
говорил ли я
вам,
что блюда блюдам розь. В «Мысе Доброй Надежды» и пять блюд, но подают ли там за общим столом вот это? — примолвил он, подхватя на вилку жареного рябчика.
— Ее, кажется, зовут Полиною? Charmante реrsonne!.. [Прелестное создание!.. (франц.)] О
чем мы с
вами говорили, барон? — продолжала Радугина. — Ах, да!.. Знаете ли, mon cousin,
что вы очень кстати приехали? Мне нужна ваша помощь. Представьте себе! Monsier le baron [Господин барон (франц.)] уверяет меня,
что мы должны желать, чтоб Наполеон пришел к нам в Россию. Боже мой! как это страшно! Скажите, неужели мы в самом деле должны желать этого?
— Pardon, princesse! [Извините, княгиня! (франц.)] — сказал хладнокровно дипломат, —
вы не совсем меня поняли. Я не
говорю,
что русские должны положительно желать прихода наших войск в их отечество; я объяснял только
вам,
что если силою обстоятельств Россия сделается поприщем новых побед нашего императора и русские будут иметь благоразумие удержаться от народной войны, то последствия этой кампании могут быть очень полезны и выгодны для вашей нации.
Скажите, для
чего эти беспрестанные угрозы? этот невыносимый, повелительный тон? эта уверенность, с которой
вы говорите о будущих победах ваших?
К
чему все то,
что вы говорили о России?
— Эх, Ваня, Ваня! Да есть ли земля, где б поборов не было?
Что вы верите этим нехристям; теперь-то они так
говорят, а дай Бонапарту до нас добраться, так последнюю рубаху стащит; да еще заберет всех молодых парней и ушлет их за тридевять земель в тридесятое государство.
— Пелагея Николаевна! — сказал Сурской, — лекарь
говорил правду:
вы так давно живете затворницей,
что можете легко и сами занемочь. Время прекрасное,
что б
вам не погулять?
— Но
что бы
вы сделали, если б я
говорила не шутя? Если б в самом деле от этого зависело все счастие моей жизни?
— C'est une folle! [Это сумасшедшая! (франц.)] — сказала Лидина. — Представьте себе, я сейчас получила письмо из Москвы от кузины; она пишет ко мне,
что говорят о войне с французами. И как
вы думаете? ей пришло в голову,
что вы пойдете опять в военную службу. Успокойте ее, бога ради!
— Ого, господин дуелист!
вы трусите? Постойте, я
вас отучу храбриться некстати. Куда, сударь, куда? — продолжал Рославлев, схватив за повод лошадь Блесткина. — Я не отпущу
вас, пока не заставлю согласиться со мною,
что одни ничтожные фанфароны
говорят о дуелях в военное время.
— Не
вам бы слушать, и не мне бы
говорить! Ведь она родная сестрица нашего барина, а посмотрите-ка,
что толкуют о ней в народе — уши вянут!.. Экой срам, подумаешь!
—
Что об этом
говорить, сударь! успокойтесь!
Вы не очень здоровы.
Варвары! (прошу заметить, это
говорю не я, но все тот же любитель старины) варвары!
вы не умели сберечь даже и того,
что пощадили Литва и татары!
Да, да! — прибавил артиллерийской офицер, —
говорите,
что вам угодно; а по-моему, тот, кто сказал,
что может истрачивать по нескольку тысяч человек в сутки, — рожден, чтоб повелевать миллионами.
— Прежде
чем я буду отвечать
вам, — сказал хладнокровно капитан Рено, — позвольте узнать, с кем имею честь
говорить?
— И, Владимир Сергеич!
что вы слушаете моей старухи; дело ее бабье: сама не знает,
что говорит.
— Да
что вы в Перервинском монастыре все латыши,
что ль, а не русские? Знаешь ли, как это не по нутру нашим мужичкам?
Что, дескать, за притча такая? Кажись, церковник-то,
что к нам пристал, детина бравый, а все по-французскому
говорит.
— Я
вам порукою,
что, хорошо, — сказал один смугловатый и толстый офицер в черкесской бурке. — Его везли в Москву для Раппа; а
говорят, этот лихой генерал также терпеть не может дурного вина, как не терпит трусов.
— Послушай, Владимир! — сказал Зарецкой, обнимая в последний раз Рославлева, —
говорят,
что в Данциге тысяч тридцать гарнизона, а
что всего хуже — этим гарнизоном командует молодец Рапп, так
вы не скоро добьетесь толку и простоите долго на одном месте.
— Ну, садись и рассказывай,
что слышно нового?
Что у
вас делают? Долго ли нам кочевать вокруг Данцига? Не поговаривают ли о сдаче? Ведь мы здесь настоящие провинциалы: не знаем ничего,
что делается в большом свете. Ну,
что ж молчишь?
Говори,
что нового?
Говорят,
что приятно дремать под шум водопада: этого я не испытал; но могу
вас уверить,
что, несмотря на мою усталость, не мог бы никак заснуть в этой каморке, в которой пол ходил ходуном, а стены дрожали и колебались, как будто бы от сильного землетрясения.
— Вот, господин офицер, — сказал он, — извольте! Я
говорил вам,
что бургомистр от меня не отделается. Мы, пруссаки, должны любить и угощать русских, как родных братьев; Адам Фишер природный пруссак, а не выходец из Баварии — доннер-веттер!
Лишь только
вы заметите,
что я хочу
говорить, — зажмите мне рот, будите меня, толкайте, бейте, только бога ради не давайте выговорить ни слова.
— Да, сударь! Обо мне, кажется, всё еще думают;
что я русской… Русской! Боже мой! да меня от одного этого имени мороз подирает по коже! Господин Дерикур хитер на выдумки; я боюсь, чтоб ему не вздумалось для испытания, точно ли я русской или итальянец, посадить меня на ледник. Вперед
вам говорю,
что я в четверть часа замерзну.
—
Что вы говорите!.. Итак, все открылось, и он?..
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Что вы!
что вы: Цицерон! Смотрите,
что выдумали!
Что иной раз увлечешься,
говоря о домашней своре или гончей ищейке…
Аммос Федорович.
Что ж
вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я
говорю всем открыто,
что беру взятки, но
чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того,
что они
говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала
вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Городничий. Ах, боже мой,
вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова
поговорить о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?