Неточные совпадения
Все, что ненависть имеет в себе ужасного, показалось бы добротою в сравнении
с той адской злобою, которая пылала в глазах
его, одушевляла все
черты лица, выражалась в самом голосе в то время, как
он говорил о французах.
— Ну, брат! — сказал Ижорской, когда Рославлев сел на лошадь, — смотри держись крепче: конь черкесской, настоящий Шалох. Прошлого года мне
его привели прямо
с Кавказа: зверь, а не лошадь! Да ты старый кавалерист, так со всяким
чертом сладишь. Ей, Шурлов! кинь гончих вон в тот остров; а вы, дурачье, ступайте на все лазы; ты, Заливной, стань у той перемычки, что к песочному оврагу. Да чур не зевать! Поставьте прямо на нас милого дружка, чтобы было чем потешить приезжего гостя.
— Да, сударь, чуть было не прыгнул в Елисейские. Вы знаете моего персидского жеребца, Султана? Я стал показывать конюху, как
его выводить, —
черт знает, что
с ним сделалось! Заиграл, да как хлысть меня под самое дыханье! Поверите ль, света божьего невзвидел! Как меня подняли, как раздели, как Сенька-коновал пустил мне кровь, ничего не помню! Насилу на другой день очнулся.
— Безделица!.. Все труды, заботы, расходы, все пошло к
черту!.. Да уж я же
его! И что
он за доктор?.. Цирюльник!.. Нынче же
с двора долой!
— А
черт его знает — полковник ли
он, или нет!
Они все меж собой запанибрата; платьем пообносились, так не узнаешь, кто капрал, кто генерал. Да это бы еще ничего; отвели б
ему фатеру где-нибудь на селе — в людской или в передбаннике, а то — помилуйте!.. забрался в барские хоромы да захватил под себя всю половину покойного мужа Прасковьи Степановны. Ну, пусть
он полковник, сударь; а все-таки француз, все пил кровь нашу; так какой, склад русской барыне водить
с ним компанию?
Если это, по-вашему, называется отсутствием всех предрассудков и просвещением, так
черт его побери и вместе
с вами!» Когда
он стал приближаться к середине города, то, боясь встретить французского генерала, который мог бы
ему сделать какой-нибудь затруднительный вопрос, Зарецкой всякий раз, когда сверкали вдали шитые мундиры и показывались толпы верховых, сворачивал в сторону и скрывался между развалинами.
— Насильно!.. насильно!.. Но если эти дуры не знают общежития!.. Что за народ эти русские!.. Мне кажется,
они еще глупее немцев… А как бестолковы!..
С ними говоришь чистым французским языком — ни слова не понимают. Sacristie! Comme ils sont bêtes ces barbares! [
Черт возьми! Как глупы эти варвары! (франц.)]
— Что это все значит? — вскричал полковник, глядя
с удивлением на обоих офицеров. — Вы в Москве… отыскивали жандармского капитана… вызываете
его на дуель…
Черт возьми, если я тут что-нибудь понимаю!
— Однако ж русские не вовсе глупы, — сказал
он, уходя вместе
с гренадером, — и если
они сами изобрели эти шубы, то,
черт возьми! эта выдумка не дурная!
— Правду? Так коего ж
черта ему было таскаться вместе
с французами!
— А
с ними черт! — заревел Ерема. — Что в самом деле, драться так драться.
— А нечего сказать, — перервал Сборской, — этот Шамбюр молодец! И
черт его знает, как
он всегда вывернется? Откуда ни возьмется
с своей ротою, накутит, намутит, всех перетревожит, да и был таков!
—
Черт возьми твой картофель и тебя
с ним вместе! Послушай, Зарядьев! оставь здесь хоть половину!
— Вспыльчивый мельник, ухватя свою шляпу и трость
с серебряным набалдашником, бросился, как бешеный, вон из комнаты, зацепил за что-то ногою, скатился кубарем
с лестницы и через минуту бежал уж по тропинке, крича во все горло: — Я поговорю
с ним — саперлот!.. [
черт возьми!.. (
нем.)]
Чем богаты, тем и рады! прошу покорно!»
Он открыл последнее блюдо и
с дьявольскою улыбкою пододвинул ко мне… нет,
черт возьми! это уже из меры вон! один жареный пескарь!..
Проводник ударил по лошадям, мы выехали из ворот, и вслед за нами пронесся громкий хохот. «Ах,
черт возьми! Негодяй! осмеять таким позорным образом, одурачить русского офицера!» Вся кровь во мне кипела; но свежий ветерок расхолодил в несколько минут этот внутренний жар, и я спросил проводника: нет ли поблизости другой господской мызы?
Он отвечал мне, что
с полмили от большой дороги живет богатый пан Селява.
Тюремщик отворил дубовую дверь, окованную железом, и
они вошли в просторную комнату
с одним окном. В ней стояли две кровати, небольшой стол и несколько стульев. На одном из
них сидел человек лет за тридцать, в синем сюртуке. Лицо
его было бледно, усталость и совершенное изнурение сил ясно изображались на впалых щеках
его; но взор
его был спокоен и все
черты лица выражали какое-то ледяное равнодушие и даже бесчувственность.
— Но все-таки суда я не хочу, вы помогите мне уладить все это без шума. Я вот послал вашего Мишку разнюхать — как там? И если… не очень, — завтра сам пойду к Блинову,
черт с ним! А вы — тетку утихомирьте, расскажите ей что-нибудь… эдакое, — бесцеремонно и напористо сказал он, подходя к Самгину, и даже легонько дотронулся до его плеча тяжелой, красной ладонью. Это несколько покоробило Клима, — усмехаясь, он сказал:
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что
он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь.
С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь…
черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это
с их стороны хорошая
черта, что
они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Черты лица
его грубы и жестки, как у всякого, начавшего тяжелую службу
с низших чинов.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за
ним, но, оборотившись, говорит
с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как
черт знает что такое. (Уходит; за
ним Бобчинский.)
Спустили
с возу дедушку. // Солдат был хрупок на ноги, // Высок и тощ до крайности; // На
нем сюртук
с медалями // Висел, как на шесте. // Нельзя сказать, чтоб доброе // Лицо имел, особенно // Когда сводило старого — //
Черт чертом! Рот ощерится. // Глаза — что угольки!