Неточные совпадения
— Кто? я беглый? — сказал прохожий, приостановя свою лошадь. Этот вопрос был сделан таким голосом, что Алексей невольно схватился за рукоятку своего охотничьего ножа. — Добро, добро, так и быть, —
продолжал он, — мне грешно на тебя сердиться. Беглый! Нет,
господин честной, запорожцы — люди вольные и служат тому, кому хотят.
— И теплее, боярин; а здесь так ветром насквозь и прохватывает. Ну, Юрий Дмитрич, —
продолжал Алексей, радуясь, что
господин его начал с ним разговаривать, — лихо же ты отделал этого похвальбишку поляка! Вот что называется — угостить по-русски! Чай, ему недели две есть не захочется. Однако ж, боярин, как мы выезжали из деревни, так в уши мне наносило что-то неладное, и не будь я Алексей Бурнаш, если теперь вся деревушка не набита конными поляками.
— Замолчишь ли ты, глупая башка! —
продолжал седой старик. — Эй, брат, не сносить тебе головы! Не потачь,
господин честной, не верь ему: он это так, сдуру говорит.
— Послушай,
господин приказчик, —
продолжал Кирша, — не греши на Федьку Хомяка: он ни в чем не виноват. Не правда ли, Кудимыч?.. Ну, что ты молчишь? Ты знаешь, что не он украл красна.
Наши путешественники, миновав Балахну, от которой отчина боярина Кручины находилась верстах в двадцати,
продолжали ехать, наблюдая глубокое молчание. Соскучив не получать ответов на свои вопросы, Алексей, по обыкновению, принялся насвистывать песню и понукать Серко, который начинал уже приостанавливаться. Проведя часа два в сем занятии, он потерял наконец терпение и решился снова заговорить с своим
господином.
— Ну, как хочешь, боярин, — отвечал Алексей, понизив голос. — Казна твоя, так и воля твоя; а я ни за что бы не дал ей больше копейки… Слушаю, Юрий Дмитрич, —
продолжал он, заметив нетерпение своего
господина. — Сейчас расплачусь.
— Ахти, никак, пожар! — вскричал Алексей, вскочив с своей постели. Он подбежал к окну, подле которого стоял уже его
господин. — Что б это значило? —
продолжал он. — К заутрени, что ль?.. Нет! Это не благовест!.. Точно… бьют в набат!.. Ну, вот и народ зашевелился!.. Глядь-ка, боярин!.. все бегут сюда… Эк их высыпало!.. Да этак скоро и на улицу не продерешься!
— Я исполню долг свой, Козьма Минич, — отвечал Юрий. — Я не могу поднять оружия на того, кому клялся в верности; но никогда руки мои не обагрятся кровию единоверцев; и если междоусобная война неизбежна, то… — Тут Милославский остановился, глаза его заблистали… — Да! —
продолжал он. — Я дал обет служить верой и правдой Владиславу; но есть еще клятва, пред которой ничто все обещания и клятвы земные… Так! сам
господь ниспослал мне эту мысль: она оживила мою душу!..
— Боже мой!.. это его голос! — вскричал верный служитель, бросившись к ногам своего
господина. — Юрий Дмитрич! —
продолжал он, всхлипывая. — Батюшка!.. отец ты мой!.. Ах злодеи!.. богоотступники!.. что это они сделали с тобою? господи боже мой! краше в гроб кладут!.. Варвары! кровопийцы!
— Алексей, — сказал запорожец, — выведи поскорей своего
господина на свежий воздух, а мы тотчас будем за вами. Ну, бояре, —
продолжал он, — милости просим на место Юрия Дмитрича; вам вдвоем скучно не будет; вы люди умные, чай, есть о чем поговорить. Эй, молодцы! пособите им войти в покой, в котором они угощали боярина Милославского.
— Ты молчишь? —
продолжал Авраамий. — Колеблешься?.. Да простит тебя
господь! ты надругался над моими сединами: ты обманул меня. Юноша! ты не сын Милославского!..
— Да! здесь нет никого, кроме Юрия Дмитрича Милославского и законной его супруги, боярыни Милославской! Вот они! — прибавил священник, показывая на новобрачных, которые в венцах и держа друг друга за руку вышли на паперть и стали возле своего защитника. — Православные! —
продолжал отец Еремей, не давая образумиться удивленной толпе. — Вы видите, они обвенчаны, а кого
господь сочетал на небеси, тех на земле человек разлучить не может!
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (не видя их,
продолжает). Авось-либо
Господь милостив, и счастье на роду ему написано.
— Вы вступаете в пору жизни, —
продолжал священник, — когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь Богу, чтоб он по своей благости помог вам и помиловал, — заключил он. «
Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо»… И, окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его.
— Вы не верите? —
продолжал он, — даю вам честное, благородное слово, что все это сущая правда, и в доказательство я вам, пожалуй, назову этого
господина.
— А! вот что! — сказал папа. — Почем же он знает, что я хочу наказывать этого охотника? Ты знаешь, я вообще не большой охотник до этих
господ, —
продолжал он по-французски, — но этот особенно мне не нравится и должен быть…
— Нет, не нужно, — сказал учитель, укладывая карандаши и рейсфедер в задвижной ящичек, — теперь прекрасно, и вы больше не прикасайтесь. Ну, а вы, Николенька, — прибавил он, вставая и
продолжая искоса смотреть на турка, — откройте наконец нам ваш секрет, что вы поднесете бабушке? Право, лучше было бы тоже головку. Прощайте,
господа, — сказал он, взял шляпу, билетик и вышел.